Вещий Олег - [76]

Дружинники расседлали коней, расстелили попону для Нежданы и тихо переговаривались у костра. Неждана прилегла, положив под голову седло, рассеянно слушала рассказ Первуши о семье, а мысли о предстоящей встрече никак не желали ее покидать. Она думала о своих первых словах и его первых ответах, потому что в них, как ей упорно казалось, что-то непременно должно было открыться.

Далекий топот копыт оборвал и бессвязный разговор, и тревожные думы. «За мной», — почему-то подумала Неждана и встала, ожидая появления всадника. Вскоре он показался, спешился у костра, о чем-то переговорил с дружинниками, отдал им разгоряченного скачкой коня и направился к ней.

— Гонец воеводы Ставко, госпожа. Послан предупредить княжича Урменя, чтобы разослал дозорных и поспешил в Старую Русу. Из вашего дома, госпожа, убежала какая-то Инегельда.

— Инегельда?

— Да, госпожа. — Мы искали ее всю ночь и…

— Свежего коня гонцу! — крикнула Неждана. — Пока будут седлать, накормить. И выслать дозорных, пусть пошарят по окрестностям.

И опять долго не могла уснуть. Металась по жесткой попоне, дважды ходила проверять посты, а мысли неотвязно терзали ее. Почему Инегельда решилась на побег? Рабыня, дарованная самому конунгу, далеко не глупая, не могла не понимать, что ей не скрыться ни в каких краях, землях и племенах, потому что поимка ее обеспечивала благосклонность Олега. Может быть, ее обидели? Но кто? Она под защитой охраны, за нею присматривает верная Закира, вся челядь, наконец. Ее уже ищут дружинники Ставко, а завтра начнет искать Урмень, знающий леса, как собственные палаты. Может быть, ее похитили? Но кто, кто осмелится оскорбить конунга русов?

Когда же наконец она пригрелась и уснула, то и сон ее продолжал рваться, как в яви рвались мысли, все путалось и смешивалось, а под утро вдруг ясно привиделось, как скачет Инегельда, как развеваются за ее плечами золотые волосы и как радостно бежит ей навстречу Сигурд…

Только перед рассветом пришел глубокий сон, будить ее не стали, а потому и выехали поздно. То ли этот целительный сон был причиной, то ли тихое солнечное утро, а только Неждана чувствовала себя не просто бодрой, но и полной взволнованного ожидания. Теперь она думала только о Сигурде, а пропавшая невесть куда Инегельда, сватовство Берсира да и вообще все мрачные мысли напрочь вылетели из ее головы.

— Быстрее! — весело кричала она. — Никаких привалов!..

Доскакали до Сигурда после полудня, когда Урмень уже приказал готовиться к отплытию и грести до полной темноты. Несмотря на приготовления, ее ждали, к ней бросились все ватажники, но первым каким-то образом оказался Сигурд. Радостно приветствовали ее и дружинников, что-то говорили, а Неждана вдруг вновь ощутила странную скованность, будто и не торопила свой отряд все утро.

— Расскажи об Инегельде.

Кто это сказал?… Некогда было угадывать: рассказ о златокудрой рабыне позволял сбросить досадную сдержанность, и она начала говорить, с каждым словом освобождаясь от нее.

— Ростом чуть выше меня…

— Слезь с коня, госпожа, нам снизу не определить твоего роста!

Это сказал обычно немногословный Одинец, и Сигурду не понравилась его улыбка. А Неждана, ловко спешившись, чуть порозовела перед таким количеством мужских глаз и повторила:

— Чуть повыше. Стройна, похожа на подростка, может оказаться в мужской одежде.

— Если она так же красива, как ты, я вырву в лесу все кусты!

Опять — Одинец. Сигурд почувствовал прилив неприятного раздражения, сказал, перебив Неждану:

— Мы понапрасну теряем время, Урмень. Прости, Неждана, но гонец доставил повеление воеводы Ставке

— Ищите, — сухо сказала Неждана. — Повеления надо исполнять, хотя тебя, Сигурд, оно не касается.

— Почему? Я знаю эти места.

— Потому что мне нужна твоя помощь. Коня боярину Сигурду!..

2

Ольриха как-то не замечали, хотя он был старше Олега и начал управлять огромным хозяйством наследственных конунгов русов еще при своем дяде Ольбарде Синеусе. Не замечали не вследствие его незаметности, а потому лишь, что сам Ольрих желал быть незамеченным. Родившись с короткой ногой и тем обреченный на вечную хромоту, он не принимал участия в обязательных летних набегах русов и настолько толково и умело распоряжался хозяйством, что вскоре стал естественным преемником конунга во время его отсутствия. Это требовало не просто расчетливости и памяти, но и точных представлений, что происходит как в самой Старой Русе, так и вообще в земле русов. Чтобы управлять, надо знать, для знаний необходимы сведения, причем желательно из первых уст. Так постепенно сплелась сеть, нити которой сходились в его руках и о которой не подозревал и сам Хальвард, горделиво не замечавший тихого правителя тыла. О ней знал только Донкард, в свое время посоветовавший конунгу Ольбарду довериться осторожной расчетливости и нешумному уму колченогого племянника. Поэтому, прибыв в Старую Русу, он направился прямо во дворец конунга.

С Донкардом Ольрих не прикидывался ни растерянным, ни испуганным, ни тем более глуповатым. Коротко рассказал не только об отравлении Берсира, внезапном отъезде Нежданы, побеге Инегельды, но и о признании домоправительницы Закиры в задуманном и совершенном ею злодеянии.