Весенний марафон - [49]

Вернувшись в комнату, она самым милым голосом сообщила Бабину, что это звонила редактор журнала «Вторая половина», и они со Светой отправляются на гламурную вечеринку по поводу Дня святого Валентина. И что она, Катерина, обязуется вернуть Светку домой не позже двенадцати… ну максимум двух часов, успокоившейся, доброй и готовой к переговорам. Катерина берет на себя обязательство за это время объяснить Светлане, как любит ее законный супруг и как важно сохранить ячейку общества. И вообще – имеют дамы право развлечься, особенно в день развода? А если он будет возражать, то это непременно выйдет ему боком, причем немедленно. Бабин оценил обстановку и выдавил из себя согласие. Светка принялась метаться по квартире, лихорадочно собирая одежду, обувь и косметику.

– Не уходи, – прошипела она Катерине, – он опять скандал устроит, а при тебе точно побоится. Я у тебя переоденусь!

Через час, неузнаваемо преобразившиеся и страшно довольные собой (Катерина в полосатом платье, Света – в коктейльном черном), подруги усаживались в шикарный, пахнущий кожей и дорогими сигаретами джип «БМВ», за рулем которого сидел гипотетический потомок декабриста Ивашева. На полдороге к «Манилову» Катерина с рук на руки передала Светку загадочному Владлену Георгиевичу, в свою очередь, взяв с него клятвенное обещание доставить Светку домой не позднее двух часов ночи. Дома Евгений Николаевич Бабин глубокомысленно рассматривал экран так и не включенного телевизора, водрузив перед собой бутылку водки, полбатона, кастрюлю с холодными котлетами и будильник, стрелка которого была поставлена на два часа ночи.

Василий добрался до дома в половине десятого – пришлось еще ставить машину в гараж и опять через полгорода добираться домой, еще хорошо, что снег кончился и пробки к вечеру немного рассосались. Устал как собака. Да и настроение у него было не то, чтобы очень. Зато его собака была бодра и энергична: продрых бездельник целый день на диване, вот и скачет вокруг хозяина в прихожей, как кенгуру.

– Ладно, пес, пошли гулять! – вздохнул Василий. – Не было бабе забот, так купила себе порося. А я вот тебя подобрал на свою голову. Чем ты не порося? Вон пузо какое наел… А у меня в животе от голода урчит.

Щенок уловил недовольство в голосе хозяина, перестал скакать и завалился на бок на коврике у двери, виновато подставив пузо и вопросительно глядя снизу вверх на человека, который чем-то недоволен. А он так старался! И лужа всего одна… ну или две. А так он терпел весь день, ждал прогулки, шутка ли для такого малыша.

– Да ладно, чего ты, – пошел на попятную Василий, нагибаясь и поглаживая толстый розовый животик. – Я ведь так. Устал просто. Хоть есть с кем поговорить.

Он приладил на шею щенку ошейник, который сделал из своего старого ремня, через пряжку продел бельевую веревку с петелькой на конце, и они отправились во двор. Пока пес, фыркая, принялся проделывать тоннели в снегу, а Василий смотрел на дом, на освещенные окна, за которыми шла своя вечерняя жизнь, и думал о том, что зря он решил подвезти Катеньку домой на своей машине. Просто пошел снег, и он беспокоился, как она доберется до дома – транспорт не ходит ни черта, она замерзнет и простудится непременно, а на «шестерке» он после смены не успел бы. И опять, похоже, попал впросак. Конечно, ей больше подошел бы «мерседес» или «ауди», чем его «зилок», и он заметил, с каким изумлением она рассматривала кабину. И просила больше за ней не заезжать, потому что она сама всегда на машине, а сегодня случайно так получилось. Но нет худа без добра – зато Катенька про сырки догадалась, теперь будет знать, кто ей каждый день подкладывает под дверь пакет. И все-таки он вел себя как последний дурак. Надо было, пока ехали, расспросить ее обо всем – замужем ли, есть ли дети, о себе рассказать что-нибудь интересное… А он молчал, как пень, делал вид, что занят дорогой. Не умеет он с такими женщинами, как Катенька, разговаривать. И конечно, она замужем, как же иначе. И дети есть, женщины без детей бывают редко. А про себя ему и вовсе нечего рассказать.

Досадуя на такой неловкий поворот, Василий выдернул щенка из сугроба, схватил под мокрое и холодное пузо и отправился домой, потому что по опыту знал – если хорошо поесть, то настроение непременно улучшится. Дома поставил пса в тазик, вымыл ему лапы и вытер старой рубашкой – пес покорно терпел и смотрел хозяину в глаза так заискивающе и тревожно, что Василий улыбнулся и погладил его по мокрой лобастой голове. Пес немедленно успокоился, жизнь опять наладилась, и они вместе отправились на кухню, где честно разделили на двоих гороховый суп и макароны по-флотски.

И тут он вспомнил, что еще утром, по дороге на работу, он обнаружил в своем почтовом ящике что-то белое, при ближайшем рассмотрении через дырочку оказавшееся письмом. Но ключ от почтового ящика висел на шкафу в прихожей, потому что газет Василий не выписывал, а квитанции за квартиру и телефон доставал от случая к случаю, и возвращаться за ключом он не стал. Интересно, от кого это? Он давным-давно не получал ни от кого писем, да и сам никому не писал. Кряхтя от приятного чувства сытости, он снял тапочки, опять влез в ботинки и поехал вниз, на площадку между первым и вторым этажами, где висели кривобокие и давно не крашенные ящики. Впрочем, его ящик был как новенький, за своим имуществом Василий следил исправно. Из открывшейся дверки ему в руки выпало несколько конвертов – пожалуй, с десяток. Василий с изумлением прочел адрес: и дом, и квартира, и фамилия его. Что за черт? Тут же вскрыл первый попавшийся и прочитал, приноравливаясь к тусклой лампочке: «