Весенний этюд в кошачьих тонах - [24]
Когда «то, что бог послал» исчезло с тарелок, Алечка, которой всё, разумеется, понравилось, ущипнула Роба за руку и сказала с «укором»:
— Ты бессовестный интриган! Я думала, что для разговора нам хватит кофе или сока, ну, в крайнем случае, креветок. Я тебе это припомню!
— Обязательно! И воспоминание непременно будет приятным. Скажи, а что ты чувствовала вечером в День своего рождения?
Аля на минуту задумалась, словно вспоминая, и ответила:
— Мне вдруг показалось, что ты со мной, что ты меня поздравляешь и… — девочка хитро посмотрела на Робку, — по-моему, ты приготовил для меня подарок!
Конечно, Робка трепался с Кошкой в аське только чтобы развеять грусть, но сейчас он снова готов был поверить во всё, что наплела ему Китти ему про астрал и телепатию. Немного растерянный, он, опять из-за спины, как тогда розу, достал большой блестящий свёрток.
— Эта волшебная коробочка поможет тебе в достижении твоих главных целей.
— Каких? — спросила Аля, нетерпеливо, но аккуратно разворачивая подарок.
— Состояться как художник и вернуть папу.
От этих слов в её синих глазах заблестели слёзы. А когда Алевтина открыла красивую лакированную коробку и увидела кисточки, она уже не смогла сдержаться и из синих озёр потекли тоненькие ручейки. Она тихо встала, обошла вокруг стола, обняла Робу за плечи и, положив голову ему на плечо, зашептала ему в ушко:
— Спасибо, тебе, милый добрый Робочка! О таком я даже и не мечтала! Это для меня самый лучший подарок на свете! — и поцеловала его в щёчку.
Роб был рад и счастлив не меньше, чем Алечка. Вечер почти удался. Оставалось только выслушать Алин рассказ. Что же расскажет ему этот чудо-ребёнок? Он терялся в догадках, сгорая от нетерпения и ожидая всего, чего угодно и даже немного побаиваясь. Он тактично подождал, пока Аля нарадуется подарку и всем своим видом показал, что он уже заждался начала повествования. Поняв намёк, Аля тяжело вздохнула и начала:
— Понимаешь, я не хотела тебе рассказывать… Я не хотела, чтобы ты за меня переживал… Я думала, что я потом всё сразу и расскажу, и объясню, и тебе не надо будет расстраиваться… Я так надеялась…
Казалось, что она сейчас разрыдается. Робка взял её руку и, погладив её, мягко попросил:
— Солнышко, успокойся, пожалуйста, и объясни, о чём ты ведёшь речь. Я здесь. Я с тобой. У нас куча времени, ты же сама говорила. Сформулируй и скажи, от чего ты пытаешься меня уберечь. О чём я должен был переживать?
Аля успокоилась, собралась, набрала полные лёгкие воздуха и выдала на одном дыхании:
— У меня врождённый порок сердца.
Она посмотрела на Робу — тот, казалось, воспринял её признание на удивление спокойно. Тогда она окончательно взяла себя в руки и продолжила:
— Я родилась восьмимесячной, очень слабенькой, да ещё со сложным пороком. Врачи разводили руками и говорили, что уповать надо только на чудо — если я выживу в первые месяцы, то порок, возможно, даже перерасту и буду совершенно здоровым человеком. Мама не досыпала ночей, соблюдала все предписания, со слезами взывала к небу, и, можно сказать, вытянула меня с того света. Когда период риска миновал, состояние критическим уже не было. Удивлённые врачи радостно объявили, что теперь есть шанс обойтись и без операции. Но с тех пор я под неусыпным наблюдением медиков. Всё только по их рекомендации и с их разрешения. И гимнастика в своё время была тоже только для общего укрепления организма. И то, что я не ем ничего тяжёлого и почти не ем после шести — это тоже оттуда же. Зато сейчас мне очень нравится, как я выгляжу благодаря относительным режиму и диете. На самом деле, меня уже давно ничего не беспокоит. Но я всё равно каждый год по предписанию доктора прохожу обследование. Каждый год перспективы самые радужные, мне обещают, что, скорее всего, следующий раз будет крайним, и в новом году мы встретимся только по радостному поводу. Но и в этот раз мне сказали: «До встречи через год». А я так надеялась, что уже в этом году мне скажут, что я совершенно здорова. Тогда бы я привезла тебе радостную весть. И это бы многое поменяло… — она опять тяжело вздохнула и продолжила: — Я бы всё равно тебе это рассказала, но хотелось по-другому. Робочка, милый, ты не переживай за меня, пожалуйста. Я думаю, всё будет хорошо. — Она успокаивала Роба, сама еле сдерживая слёзы. По всему было видно, что переживает Аля всё-таки не за себя, а за «милого Робочку», за их общее «мы», такое пока ещё нежное и хрупкое, только недавно начавшее обретать хоть какие-то очертания.
Не переживать? Легко сказать! Да эти самые переживания мгновенно растерзали бедную робкину душу в мелкие клочья! Ещё бы — ведь его «дорогая Алечка» живёт на свете с оглядкой, не ведая, что ждёт её завтра.
— Это так тяжело, когда не знаешь, сколько тебе ещё осталось, — словно прочитав его мысли, произнесла девочка. — И хотя я давно свыклась с этой мыслью, всё равно трудно. Но сейчас у меня кроме надежды на лучшее есть ещё такой друг! — Она ласково посмотрела на Роба.
Юноша взял себя в руки и спокойным, уверенным тоном произнёс:
— А я почему-то просто уверен, что через год ты окончательно скажешь больничным стенам и людям в белых халатах «До свиданья»! Пусть сами приходят в гости, только без халатов! А я помогу тебе во всём! — улыбнулся он.
Мир Гелинора застыл в ожидании событий, что обещают ураганом пронестись по его пределам и разметать в пыль привычную жизнь его обитателей. Где-то там, на просторах безбрежного астрала, спрятан могущественный артефакт, который должен раз и навсегда решить исход древней войны. На его поиски отправятся трое наемников, выполняя условия необычного контракта. Они и сами окажутся в сферах интересов могущественных сил, ведь один из троих может стать ключом ко всему. Тот, в чьих жилах течет Кровь Воинов.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.