Весенние соблазны - [12]

Как вот я, жемчужина лона светит.

Возмутительно!

Я еще подыскиваю слова для гневной отповеди, когда Элвин склоняется к моему уху, чтобы прошептать «Вы очаровательны в своем ханжестве, сеньорита».

Почему ему так нравится меня смущать? И откуда он вообще знает, что я читала ту гадкую книжонку?!

Неловкую паузу прерывает появление княгини Исы. Мгновение назад пожиравший меня взглядом Риэн склоняется над ее рукой, чтобы повторить уже знакомый ритуал, и бормочет что-то про серебро волос, кораллы губ и жестокую красоту сапфировых глаз…

Иса улыбается — надменной улыбкой знающей себе цену женщины.

— Дорогая, я ненадолго украду твоего супруга, — говорит она не терпящим возражения тоном. — Элвин, мне нужен совет!

— Уверен, что бы это ни было, княгиня прекрасно разберется без меня.

— Ах, лорд-Страж, вы всегда так забавно шутите, — она берет его под руку, вынуждая последовать за собой.

Я провожаю их взглядом.

Сколько можно?! Почему это повторяется раз за разом?

Знаю, что глупо обижаться на Элвина. Княгиня — правительница домена, он не может ответить отказом на ее просьбу. Знаю и что глупо ревновать к прошлому, каким бы оно ни было. И все равно…

Я спокойно отношусь к красоткам фэйри, которые вьются вокруг моего мужа, мне даже льстит мысль, что он привлекателен для других женщин. Но Иса!

Княгиня любит испытывать чужие души. Или «испытывать" не совсем справедливое слово?

Вернее будет «пытать».

Эта женщина — аристократичная, блистательная, выдержанная в каждом жесте и взгляде, была и есть для меня загадка. Бывшая любовница моего мужа, мой добрый гений и мое проклятье. Каждый раз, когда вижу ее беседующей с Элвином, мне хочется, наплевав на приличия и гордость, подкрасться и подслушать. И, должно быть, она догадывается о моих чувствах, потому что не устает меня дразнить. Моему мужчине всегда достается чуть более ласковая, чем всем прочим, призывная улыбка, а иногда и прикосновения…

В такие минуты я представляю, как превращаюсь в кошку, чтобы расцарапать ее совершенное личико.

Хорошо, что Элвин тоже понимает цену нежным взглядам княгини и держится с ней подчеркнуто холодно и вежливо.

— Не ведись, — как-то сказал он, когда мы возвращались с приема, на котором княгиня весь вечер не отпускала его от себя. — Иса развлекается, не играй в ее игры.

Он прав.

Чтобы смыть горький привкус ревности, я отхлебываю охлажденного игристого вина из поданного Риэном бокала.

— Боюсь, я мало что запомню из сегодняшнего вечера, — с грустным вздохом говорит брат Элвина. — Кроме сияния ваших божественных глаз.

— Гранитных, — подсказываю я.

— А… — он озадаченно хмурится.

— Мои глаза серые, лорд Риэн. Некоторые льстецы умудряются сравнить их с мельхиором, но сделать это, не погрешив против истины, невозможно. Остается неблагородный гранит или еще более плебейский кремний. Весьма неудобно, не так ли?

Отповедь не смущает красавчика. Он улыбается, все так же облизывая меня восторженным взглядом, чуть склоняется и шепчет:

— Кошачий глаз.

— Что?

— Кошачий глаз. Он серый и сияет перламутром. В нем загадка. Глупцы находят кошачий глаз не таким привлекательным, как вульгарные самоцветы, но я скажу — он прекрасен! Неброская красота и скрытая за ним тайна завораживают. Невозможно оторваться от его чарующей глубины, — с придыханием говорит Риэн.

Наивное бесстыдство или находчивость собеседника тому причина, но я вдруг улыбаюсь в ответ — благосклонно и призывно.

* * *

На застекленной террасе лишь чуть холоднее, чем во дворце. За незримой преградой в сиянии разноцветных фонарей парят крупные снежинки. Небо темно и беззвездно, зависшие в воздухе огни рисуют по нему палитру света, от алого до темно-синего. Не меньше сотни фонарей, и каждый следующий на тон темнее предыдущего. Словно какой-то чудак мазнул кистью, оставив радужный след на полотне ночи.

Будь рядом Элвин, мы бы поняли друг друга без слов. Просто сплели бы пальцы рук и стояли, любуясь, как снежинки опускаются, меняя цвет…

Риэн не такая плохая замена своему побратиму. С ним легко. Он болтает, перескакивая с темы на тему, рассыпается в комплиментах, смотрит восторженно и страстно. Он даже смешит меня, и я смеюсь вполне искренне. Шутки Риэна мало походят на язвительные остроты Элвина, они жизнерадостны и полны любви к миру, как он сам.

С ним даже интересно. Возможно, потому, что в основном мы беседуем обо мне. Нет, я не наивная дурочка и понимаю, что на моем месте могла быть любая женщина. Цена таким комплиментам — четверть пенни в день большой ярмарки.

И все же приятно.

— Почему вы носите ошейник, а не браслет? — шаловливые пальцы в нарушение всех границ поглаживают черную полоску на моей шее и как бы невзначай касаются кожи. — Как рабыня.

Надо бы возмутиться, но мне слишком хочется восхищенных комплиментов Риэна. Муж не балует меня красивыми словами, он не любитель говорить о том, что чувствует, и куда искуснее в насмешках, чем в признаниях.

— Потому, что я принадлежу Элвину.

— Как же так получилось?

Почти против воли рука тянется к ошейнику.

Не просто знак принадлежности моему мужчине и не просто символ рабского статуса. Творение злого чернокнижника, артефакт, заставляющий бездумно подчиняться приказам хозяина, если он того пожелает.