А если бы нам и поверили, то какая, между прочим, всему цена? Выпало редчайшее совпадение, подтвердилась теория вероятностей, так в ее справедливости и раньше как-то не сомневались…
Не объяснять же всем встречным и поперечным, что психологически мы за короткий срок повторно столкнулись с чудом, и это второе выглядело карикатурой на первое!
Мы чувствовали себя так, будто неведомое то ли хихикнуло, то ли плюнуло нам в лицо, Молча смотали удочки и поспешно, не встречаясь взглядами, покинули озеро.
Вот, собственно, и вся история… Нелепая, как само чудо, конца не имевшая. Я вижу на ваших лицах разочарование и вполне вас понимаю, ибо сам не люблю рассказов, где все вяло обрывается на полуслове, хотя, должен заметить, именно так чаще всего завершаются житейские истории, а эффективные, в духе О'Генри, концовки, наоборот, редки в жизни, ибо она протяженность, а не завершенность.
Правда, чем больше я к старости задумываюсь над тогдашним… Видите ли, мы уже который век прилежно изучаем физические, химические и тому подобные свойства мира. А как насчет свойств поведенческих? Да, именно поведенческих! Мироздание, конечно, не существо, оно нечто гораздо большее, чем существо, и в активности с ним ничто не сравнится. Хотя последнее время мы тоже развили кое-какую активность… И что же тогда получается по закону обратной связи? Действуя все шире, напористей, проникая все глубже, мы будим в мироздании гулкое, многоголосое, все умножающееся эхо, вызываем ответ, подчас столь энергичный, что все начинает колебаться между расцветом и гибелью, как ясно показал экологический кризис, и не он один.
Так обстоят дела. А знаем ли мы, с чем, собственно, имеем дело, чью лапу мы теребим еще так по-щенячьи? Ведет ли себя мироздание как машина или вселенский канцелярист, для которого все — лишь регламент, мерное кругодвижение и всеобщая неуклонность? Или, наоборот, перед нами генератор случайных комбинаций, и мы взаимодействуем со слепым игроком в кости? С эклектиком, который сочетает в себе черты канцеляриста и анархиста?
Но в абсолютной канцелярии сдох бы самый выносливый щитень. И в хаосе случайностей он тоже не выжил бы. Не возник бы даже! Как и все остальное, он мог возникнуть лишь в творящем мире. В творящем, а значит, творческом!
Как странно: говоря о природе, мы прилагаем к ней такие понятия, как «движение» и «развитие». И лишь обращаясь к себе, мы добавляем слово «творчество». А ведь мы лишь ее подражатели и пока еще неумелые последователи! Мы сами существуем лишь потому, что кроме случайностей и закономерностей, синтеза и распадов, всяких геометрий и физик мирозданию присуще творческое поведение. Да-да, созидание нового, небывалого, столь же краеугольного в природе, как температура и время, тяготение и пространство, энергия и размерность. Иначе как бы из простенькой первоплазмы Большого Взрыва возникло все необозримое великолепие мира звезды и алмазы, ветры и океаны, березы и ландыши, люди и щитни?
Мы не видим вокруг себя чудес, потому что мир полнится ими.
Кстати! Где машиноподобие и канцеляризм, там мерность и скука, а где творчество, там, кроме серьеза, — озорство и игра. От творящего мироздания можно и щелчок по носу получить, как мы его получили.
Важно не это. Будучи учениками и продолжателями творческих сил природы, мы оказываемся на острие копья, которое пронизывает все миллиардолетия Вселенной! И по этой причине будущее, я так полагаю, принадлежит все-таки нам, а не щитню.
Хотя, с другой стороны, именно творящий мир многовариантен, и в нем легко сделать ошибочный шаг.
