Они явились ровно в девять.
Впереди всех вошел бравый ротмистр Чернов с полуаршинными усами и добродушным лицом. За ним следовало около десятка молодежи своего и чужих эскадронов.
Тут были: штаб-ротмистр Турчин черноволосый, черноглазый офицер, известный своим уменьем петь цыганские романсы. Второй, адъютант Игнатович, с длинным носом и искрящимися юмором глазами. И наконец, молоденький безусый мальчик корнет Строевич, только что недавно вышедший из корпуса.
— Здорово, Кузьма Демьяныч! Здорово, братцы! — приветствовал «эскадронный» начальник своего любимого вахмистра и нижних чинов.
— Здравия желаем, ваше высокородие! — вырвалось стройным гулом из двух десятков солдатских глоток собравшихся здесь.
И тотчас же, словно по волшебству перед господами офицерами очутилась добродушная вахмистерша с подносом, на котором были расставлены бокалы с пенящимся в них шампанским.
— Не обессудьте на угощение, — растягивала она, словно пела, своим сочным голосом, — не побрезгуйте выкушать за счастье жениха и невесты.
Произошло легкое смятение.
— Кто жених? Кто невеста? — послышались удивленные возгласы среди офицеров.
Тогда вахмистр Люлюев взял одной рукой руку Сонечки, другой — руку Феди, вспотевшую, мокрую сквозь нитяную перчатку, и подвел их, красных и смущенных, к группе офицеров.
— А-а! — не то радостно, не то изумленно протянул Чернов, — ну-с, совет да любовь! Выпьем за ваше счастье, Сонечка! Я ее маленькой девочкой еще знал.
И взяв два бокала с подноса, он передал их жениху и невесте, сам взял третий и, чокнувшись с молодой четой, духом осушил свой бокал, после чего поцеловал красные щеки Феди, наклонился к Сонечки и чмокнул и ее в черненькую головку.
Потом и другие офицеры выпили за счастье Феди и его невесты.
— Не побрезгуйте, ваши благородия, хлеба-соли откушать… Чем Бог послал, — затянула снова своим певучим голосом мамаша Люлюева, и все двинулись к столам.
Офицеры с изысканной любезностью помогали угощать хозяевам дам, и барышень, наполняя их рюмки и тарелки и упрашивая откушать.
Начались тосты, пили за государя, за государыню, за царскую семью, за «полкового» командира, за «эскадронного», за хозяина с хозяюшкой, за гостей и снова за будущих молодых.
Нюрочка бегала и суетилась не меньше своей мамаши. Её красная кофточка с горошинками мелькала то здесь, то там. Она разносила наливки, придвигала то тому, то этому закуску и кулебяку и была сама не своя в ожидании танцев.
«Ах! Уж скорее бы! — вихрем проносилось в её головке, — ну что интересного сидеть за столом! Право!»
И сама судьба, казалось, подслушала её желание.
В туже минуту послышались звуки аристона. Солдат своего эскадрона Петушков, исполняющий денщицкие обязанности при Кузьме Демьяныче, энергично завертел ручку аристона, выигрывавшего всем знакомый мотив «Стрелочка».
Молодежь встрепенулась и повскакала со своих мест. В одно мгновение тяжелые столы были сдвинуты к стенке, стулья также, и таким образом получилось место для танцев.
«Три девицы шли гулять, шли гулять, шли гулять», — пронзительно высвистывал аристон при участии Петушкова. Офицеры, а вслед за ними фельдшера и писари (по желанию начальства), приглашали девиц.
Девицы отнекивались, но все же шли, становились в пары на кадриль, предупреждая кавалеров «дирижировать по-русски».
Первую фигуру взялся вести Строевич, танцевавший с Нюрочкой, но на второй фигуре спутался, перейдя на французский язык, и передал дирижерство писарю-щеголю, обладателю не совсем гармоничной фамилии — Шлепкин.
И Шлепкин оказался на высоте своего призвания: он топал ногами, выворачивал руки барышням, делая balancé и так энергично кружил свою даму, что той грозила серьезная опасность очутиться на полу. При этом он визгливо выкрикивал тенорком:
— Кавалеры, наступай! Кавалеры, в бок! Кавалеры, фертом! Ассаже силь-ву-плюй. Барышни, кружить… Барышни, цепочку… Барышни, в пристяжку!
И опять ассаже, фертом, силь-ву-плюй, в пристяжку…
— Молодчина Шлепкин! Жарь вовсю! — подбадривает «эскадронный», танцевавший визави с самой Люлюевой.
И окончательно озверевший в своем усердии Шлепкин заорал еще исступленнее:
— Барышни, вперед! Барышни, в приступку! Барышни, винегрет. Плесе веером. В закрутку силь-ву-плюй!
