Веселые похождения внука Хуана Морейры - [92]

Можно было подумать, что, увидев подобную картину и такие перспективы, я скажу: «С этим покончено», – и покину президента, чтобы не погибнуть вместе с ним, если, что было весьма вероятно, погибнет он. Однако тот, кто мог так подумать, плохо знал меня, Мои расчеты были гораздо тоньше. Мысль о переходе на другую сторону я отверг сразу же, едва лишь она пришла мне в голову, но не из страха, что в случае измены мои долги перед банком затянут у меня петлю на шее (правда, не до конца, поскольку большая часть векселей была подписана не мною), и не из сентиментальных побуждений. Просто подобная роль мне не годилась. Занимай я высокий пост, о каком мечтал, приехав в Буэнос-Айрес, будь я одним из выдающихся деятелей своего времени, меня, возможно, и привлекла бы роль героя – спасителя отечества, тем более что я мог бы принять ее, ничем или почти ничем не рискуя, – сторонники правительства, меняя мундир, не заботятся о том, чтобы предварительно вернуть все, чем попользовались, – но, зная свое относительно мелкое положение человека третьего или четвертого ранга, почти незаметного в толпе, человека, который едва ли мог рассчитывать на малейшее выдвижение в рядах противника, я понимал, что в таком маневре для меня нет никакой выгоды. Мне было полезно и по-настоящему выгодно прослыть непредусмотрительным простаком и хранить верность «делу»: так мне нечего бояться и можно многого ожидать. Наша партия по-прежнему останется у власти – во всяком случае, еще много лет, – и кроме тех, кто сейчас слишком скомпрометирует себя, все мы будем в распоряжении правительства и получим большую возможность занять высокие посты.

Мудрая политика! Впоследствии я всегда мог только радоваться ей, ибо все мои прогнозы полностью подтвердились: традиционные оппозиционеры так к власти и не пришли, перебежчики попали под подозрение и воспользовались лишь крохами, а скомпрометировавшие себя друзья президента вынуждены были на долгие годы забиться по углам в надежде, что о них забудут.

Васкес, как и следовало ожидать, зная его прошлые увлечения, одним из первых в нашей провинции перешел на сторону оппозиции. Когда в один из приездов моего приятеля в Буэнос-Айрес я спросил у него о причинах, он простодушно объяснил:

– Политика президента слишком ограниченна, основной ее порок в том, что она не удовлетворяет никого, кроме его ближайшего окружения, а это все люди недальновидные. Они убивают курицу, несущую золотые яйца. Спекулятивная горячка, охватившая многих, неизбежно пройдет, расчеты построены на песке; и при первом же крахе все обратятся против мечтателя, который завлек их в трясину скорее из слепоты, чем из дурных побуждений… И это произойдет очень скоро…

«Тоже мне социолог! – подумал я. – Мой тесть Росаэхи знает больше, чем все эти докторишки, вместе взятые!»

А вслух сказал:

– Возможно, ты прав, но я ничего подобного не вижу. Что бы ни говорили, а страна развивается словно чудом и этим обязана нынешнему правительству. Мы наталкиваемся на трудности? Но трудности всегда были, и мы должны работать, чтобы преодолеть их, а не усугублять и осложнять, как делаете вы.

Педро пожал плечами.

– Я еще понял бы твою слепоту, если бы ты занимал несменяемый пост, – иронически заметил он.

Несменяемый пост! Какое озарение! Именно это и было мне нужно сейчас, пока буря еще только зарождалась. Но какой? Судьей я не мог быть, потому что не позаботился, как другие, получить степень доктора от какого-нибудь милосердного юридического факультета в провинции, а теперь – принимая во внимание относительную мою известность, – было уже поздно начинать с азов. Оставалась дипломатическая карьера… Почему бы не добиться назначения послом в Европу или на худой конец в одну из гостеприимных и приятных стран Южной Америки, где течет патриархальная, благопристойная жизнь среди роскошной природы, чудесного климата и манящих любовных приключений, где нечего делать и никто не угрожает незыблемости твоего поста?

О, спасибо за идею, славный Васкес!

IX

Я отправился с визитом к президенту, как делал это каждую неделю, и будто бы между прочим заговорил о своих намерениях, стараясь прощупать почву и не лишать себя путей к отступлению. Он ответил, что я с ума сошел, что большая глупость не могла прийти мне в голову. В данный момент настоящие друзья нужны ему здесь; я могу быть ему чрезвычайно полезен, излагая в конгрессе его мысли с присущим мне красноречием, и сейчас не может быть речи о том, чтобы назначить меня послом и вообще разрешить мне покинуть родину.

– Я предпочел бы сделать тебя министром здесь, – воскликнул он, как всегда в минуты излияния чувств переходя на «ты». – И если бы обстоятельства позволяли, сделал бы это без колебаний, во всяком случае, сделаю, как только улягутся страсти. Не беспокойся: твое будущее обеспечено! Не пройдет и двух лет, как ты станешь министром или займешь другой высокий пост, и твое положение упрочится окончательно.

Я ушел в некоторой растерянности, но постепенно одна определенная мысль все больше и больше прояснялась в моем мозгу. Я понял, что мало чего можно ждать от человека, который упорствует в своей неприемлемой для всех политике, и что его посулы были чересчур блестящими и чересчур несвоевременными.