Весёлые и грустные сказки обо всём на свете… - [5]

– Пусть он уйдёт! – опять завизжал боров. – Пусть он уйдёт!

– Замолчи! – строго приказала свинка.

– Откройте, немедленно! – не отставали охотники. – Слышите, как волнуются свиньи, у них кто то есть!

– Замолчи! – умоляюще попросила свинка. – Я отдам тебе всю сегодняшнюю похлёбку, только замолчи.

– И завтрашнюю, и послезавтрашнюю! – шёпотом сказал боров. Свинка утвердительно кивнула.

Сторож остановился у хлева, прислушался.

– Тихо тут! Никого нет! Сказал, не открою, идите прочь!

Охотники ещё немного пошумели у ворот, и ушли не с чем.

Кабан не успел выскочить из хлева, как за воротами опять послышался шум. Это приехали хозяева. Они открывали ворота, чтобы загнать машину во двор.

– Останься до вечера, – сказала свинка. – Когда всё улягутся спать, я тебя выпущу.

– Нет, спасибо! – сказал кабан. – Тебя накажут, лучше я побегу.

Но хозяева не собирались уходить, они остановились у дверей хлева:

– Знаешь, что? – послышался мужской голос. – Завтра к нам приедут гости, придётся заколоть свинку. Приготовь её с гречкой и яблоками. Сейчас отдохнём, а завтра поутру заколем…

– Да, пожалуй, давай отложим это до утра. Притомилась я… – согласился с ним тот, кто говорил женским голосом.

– Вот теперь, я останусь, – невесело бросил кабан.

– Ух ты, смельчак нашёлся! Что ты можешь сделать? – ухмыляясь, спросил боров. Он был рад – теперь вся похлёбка будет его и не только завтра, а всегда.

Кабан обошёл хлев, осмотрел стены.

– Эта стена куда выходит, во двор? – спросил кабан у свинки.

– Нет, – сквозь слёзы ответила свинка. – Эта стена выходит в поле, только всё будет напрасно, она толстая крепкая, тебе её не пробить!

– Не собираюсь, шуметь, – ответил кабан и начал рыть подкоп.

Он рыл всю ночь, не останавливаясь, источил до крови клыки, сбил копыта, но к рассвету увидел через подкоп небо.

– Пойдём, нам надо бежать, – еле шевеля языком, позвал кабан. – Скоро придут!

– Нет! – завопил боров. – Если она уйдёт, заколют меня!

Кабан собрал остаток сил, разогнался и сломанным клыком ударил борова прямо в лоб. Тот на мгновение отключился. Этого мгновения было достаточно, чтобы свинка вылезла через подкоп на волю, а за ней выскочил кабан.

Утро они встретили далеко в лесу.

– Вот моя нора, – сказал кабан, показывая глубокую яму под корнями дуба, – здесь, мы будем жить. Летом тут прохладно, зимой холодно. Другого жилища у меня нет. Пропитание придётся добывать самим, никто нам его не принесёт. Тебе не страшно?

– С тобой, не страшно! – тихо ответила свинка.

О земляном червячке и гусенице

Молодой червячок медленно полз глубоко под землёй. Он проделывал воздушные туннели к корешкам подшефных растений. Подшефных растений было много, целая грядка морковки и свёклы.

Червячок понимал, что без его туннелей земля заклёкнет, будет вязкой, как глина, и корешки растений задохнутся. Весь день и почти всю ночь червячок трудился, он мелко пережёвывал землю, выбрасывал из себя рыхлую, плодородную массу. Работать приходилось очень много, червячок уставал, но не прекращал трудиться. Лето самая горячая пора, уговаривал себя червячок, зимой ещё наотдыхаюсь. Его всё устраивало, но было одно «но», которое не давало червячку покоя. Он был одинок! Не совсем, конечно, одинок, рядом с ним всегда копошились другие червячки, его друзья. Всё равно это было не то, не было у червячка рядом Родной души. Маму свою он помнил плохо. Её ещё в детстве, вместе с большим куском земли на корнях молодой яблони, увезли в другой сад. Однако, мамины предостережения червячок запомнил на всю жизнь: «Никогда не выползай на поверхность земли, сынок, – говорила она. – Тебя могут раздавить сапогом»

Друзья червячка, иногда, выходили наружу. Когда возвращались обратно, взахлёб рассказывали о солнце. Червячку было интересно, он немного завидовал им. Но однажды любопытство, перемешанное с одиночеством, взяли верх.

– Надо выбраться на солнышко, – подумал червячок. – Может, посветлеет на душе?

И он выполз..

Какой хороший стоял день! Солнышко, только что проснулось. Оно умывалось. Утро было достаточно влажное и совсем нежаркое. Лёгкий ветерок шевелил листочки на деревьях. Червяк засмотрелся на цветущую яблоню.

– Какая красота… – блаженно улыбаясь, подумал червячок.

– Какая красота! – закричал червячок, когда увидел на одной из веток дерева гусеницу.

Гусеница медленно ползла от цветка к цветку, лениво выгибая спинку. Она была великолепна! Её гибкое, покрытое нежными волосками тело, переливалось на солнце всеми оттенками зелёного перламутра. Червячок застыл, скованный неожиданно нахлынувшим чувством.

– Сударыня, здравствуйте! – тихо промолвил он, сухим от волнения ртом. – Сударыня, вы прекрасны!

– Привет, – небрежно бросила гусеница, не оборачиваясь.

– Как вас зовут, милая? – робко спросил червячок.

– Зачем, тебе, это знать! – пренебрежительно отозвалась гусеница. – Ты что, рассчитываешь на продолжительное знакомство?

– Я оч-ч-чень этого хочу, – запинаясь от волнения, сказал червячок.

Волоски на теле гусеницы затряслись от смеха.

– Ты? Ты? – спросила она. – Ты, чер-р-р-вяк! Разве ты это забыл? Разве ты не чувствуешь разницу между тобой и мной? Разве ты не видишь, где ты и где я! Мой мир – цветы и фрукты. Мой мир – бабочки и стрекозки! Твой мир грязная земля и навоз! Навоз! Фу-фу-фу!