Весёлые и грустные сказки обо всём на свете… - [16]
Тимычу было всего три месяца. Намыкался он за это время на целую большую и несчастную жизнь. Сначала его выкинули, как ненужную вещь. Потом ему оторвала ухо взрослая кошка, у которой он посмел откусить капельку чёрствого хлеба. Вчера его чуть не разорвала злая бездомная собака. На дворе стояло лето, впереди была дождливая осень и холодная зима.
Котёнок посмотрел на дорогу. Прямо на него ехала машина.
– Если она меня раздавит, – всхлипнул Тимыч, – я не утону в грязи осенью и не замёрзну зимой. И мне не будет хотеться есть…
Тимыч вышел на середину дороги и замер. В его огромных глазах отразилось облако. Облако, почему-то улыбалось!
Скрежет тормозов заставил котёнка зажмуриться. Вслед за этим из машины выскочила женщина с криком:
– Вот он, мой Тимыч! – она схватила котёнка и прижала его к себе.
– Да, это Тимыч! – задумчиво сказал папа, осматривая котёнка – Натуральный Тимыч. Никакой ни Рекс!
Сенбернар Тим принял котёнка достойно, как старший брат. Сначала он зализал ему раненное ухо. Потом отдал лучшие куски мяса из своей тарелки. Когда Тимыч с непривычки описал ковёр, легонько наподдал ему лапой.
– Бывают на свете хорошие люди, – думал Тимыч, вытягиваясь на мягком диване. – Однако и собаки бывают мировые. Повезло мне, повезло!
Мама с удовольствие наблюдала, как играет Тимошка с Тимом и Тимычем. Она тихо вязала на диване очередной свитер уже для папы. Сын читал книжку собаке и коту. Собака и кот, прикрыв глаза, делали вид, что внимательно слушают.
– Смотри отец, как повзрослел наш сын! – с нежностью сказала мама. – Теперь мы можем подумать и о сестрёнке для него…
– Давай сестрёнку назовём…, – отец мечтательно задумался и прикрыл глаза, а когда открыл глаза и рот, мама его решительно остановила:
– Нет! Рексом мы называть её не будем!
Часть вторая. О цветочках-лепесточках
О любопытном кабачке
– Я кто? – воскликнул Плодик, вылезая из цветка.
– Я кто? – закричал он в ухо проползающей рядом Гусенице.
– Пока никто! – заворчала Гусеница.
– А кем буду? – не унимался Плодик.
– Не кричи, дай подумать! – отмахнулась Гусеница, и, усевшись на листик клубничного кустика, начала энергично двигать челюстями. Она поедала листик, на котором сидела. Обглодав один, Гусеница переместилась на другой.
– Подумала?! – нетерпеливо спросил малыш и ткнул Гусеницу в бок.
– О чём? – удивилась Гусеница.
– Я кто?! – взвизгнул Плодик. – Ты обещала подумать!
– Когда я ем, – чавкая, заметила Гусеница, – я глуп и нем. Ты тоже глуп! Поэтому жди, когда я наемся, надоеда!
– Я надоеда?! – возмутился Плодик – Никакой я не надоеда, я любопытничаю. Разве это плохо? Я хочу знать, кто я! – он обиженно топнул ножкой и потянул плеть, на которой рос. Плеть легко вытянулась.
– О! – радостно воскликнул Плодик, – Так можно облазить весь огород!
За полдня непоседа продвинулся на целый метр и упёрся в забор. На заборе сидел Воробей. – Я кто?! – спросил Плодик птичку.
– Ты – то? – Воробей озадаченно почесал пёрышком за ушком, – Ты не птица!
– Почему? – огорчился он.
– Летать не умеешь! – строго сказал Воробей и для убедительности чирикнул.
– Ну уж, не умею! – воскликнул Плодик, поднапрягся и вместе с плетью подпрыгнул на верхнюю кромку забора, крепко зацепился за неё, – Вот и летаю!
– Зачем за собой верёвку таскаешь? – спросил воробей, указывая на плеть, – брось её, она летать мешает!
– Не могу! – огорчённо вздохнул малыш, – Эта верёвка – моя материнская ветка. Она меня кормит. Я без неё не вырасту…
– Правда? О, тогда понятно! – радостно воскликнул Воробей, – Если без верёвки передвигаться не можешь, я знаю кто ты!
– Кто?! – спросил Плодик, затаив дыхание.
– Ты, ты, ты троллейбус! Вот, кто ты! – ликующе закричал воробей. – Он тоже не может двигаться без верёвки. Только его верёвка называется провода. Если его рожки от проводов отрываются, он стоит и никуда не едет, не может. Сам видел!
– Не болтай ерунды! – послышался суровый голос из высокой травы на грядке, – Где ты, Воробей, видел троллейбусы на заборе? Чудак!
На дорожку выкатился игольчатый шарик. Шарик развернулся и оказался Ёжиком.
– Троллейбусы на банановые коробки похожи, только большие! – со знанием дела сказал вновь прибывший собеседник. – А этот маленький, зелёный, без окон, без дверей.
– Так ещё не вечер! – ухмыльнулся Воробей, – Подрастёт, окна и двери прорежутся. Троллейбусы не сразу большими становятся. Они где – то из чего – то вырастают. Как мыслишь?
– Кто его знает, может, ты прав, – немного подумав, ответил Ёжик. – Я ведь с иголками тоже не сразу рождаюсь.
– Ты что, не хочешь быть троллейбусом? – деловито спросил воробей у Плодика. – Растёшь быстро. На забор взлетал, ростом был с меня. Сейчас в два раза больше ежа. Если так пойдёт, уже к вечеру станешь троллейбусом. Натянут твою верёвку между двумя столбами и будешь людей возить. Красота!
– Раз ты троллейбус, – вступила в разговор, неизвестно откуда взявшаяся Ворона, – слезай с забора, сломаешь! На чем мы сидеть будем? Давай, давай, слезай!
Плодик, пригревшись на солнышке, действительно подрос. Стал тяжёлым, попытался спрыгнуть, да не смог. Ус, отросший от плети, так крепко зацепился за забор, что не дал ему спуститься вниз.
