Веселое заведение - [32]

— Готова спорить, что не ты убирала эту комнату, — сказала Эдди.

Уэлкам покачала головой.

— Она такая нервная. С чего бы ей нервничать, как ты думаешь? — спросила Эдди.

Она попыталась открыть крышку сундука, но выяснилось, что он заперт.

— Эта женщина мне не доверяет. Разве добропорядочные гости так себя ведут? — спросила Эдди. — Меня, к примеру, это оскорбляет.

Уэлкам повернулась и уже хотела было выйти из комнаты, но ее остановили слова Эдди:

— Куда ты так торопишься? Думаешь, я не в состоянии открыть замок у какого-то сундука?

Эдди взяла с бюро одну из принадлежавших Эмме шпилек, нарушив тем самым их идеальный солдатский строй, опустилась у сундучка на колени и вставила шпильку в замочную скважину. Потом она стала очень медленно поворачивать шпильку в замке по часовой стрелке. Через несколько секунд послышался негромкий щелчок, и Эдди, с торжеством посмотрев на Уэлкам, подняла крышку.

Уэлкам, стремясь заглянуть в сундук первой, плечом оттерла Эдди в сторону, немало тем самым удивив свою хозяйку.

— Нехорошим делом мы занимаемся, вот что, — проворчала Уэлкам.

Эдди проигнорировала ее замечание и с веселым «Оля-ля!» стала перебирать лежащие в сундучке вещи: панталончики, рубашечки, блузки и корсеты. Помимо белья, в сундучке оказался изрядный запас разноцветных кусочков материи для лоскутного одеяла, ленты для чепчиков, мягкая материя, как нельзя лучше подходившая для шитья шляпок, и несколько шелковых розеток. Эдди поняла, что Эмма не лукавила и впрямь подумывала о том, чтобы открыть шляпную мастерскую, и поделилась своими мыслями с Уэлкам.

— А может, она задумала обновить запас собственных шляпок? Глядишь, и мне сошьет одну, — ухмыльнулась Уэлкам. Эдди достала из сундучка кусок зеленой тафты и приложила к голове служанки.

— Куда лучше выглядит, чем твой старый платок, верно? Он у тебя так линяет, что даже волосы от него становятся красные. Если хочешь, возьми этот лоскут себе. Вряд ли она его хватится.

— Нет, мэм. Дьявол не получит мою душу из-за жалкого лоскута зеленого шелка.

— Как знаешь. — Эдди все глубже запускала руки в чрево сундучка, вынимая и откладывая в сторону старые чулки и туфли. Подшивка журнала «Петерсонс мэгэзин» за 1876 год на несколько минут привлекла ее внимание. Она стала ее пролистывать и задержалась на одной из страниц, чтобы полюбоваться на женщину в шляпе и платье в стиле «Саратога».

— Возможно, именно из этого журнала она и берет фасоны для своих шляпок. Одно плохо: они уже несколько лет как вышли из моды. — Поскольку Эдди каждый год ездила в Канзас-Сити, она считала себя экспертом по части дамской моды. Заглянув еще раз в сундук, Эдди заметила:

— Странно. Мне казалось, что среди ее вещей обязательно должны быть Библия и какая-нибудь кулинарная книга.

— Ну, готовить-то она умеет. Что же касается Библии, то у них в семье, возможно, хранится только один экземпляр, и он остался у ее брата. Кроме того, не похоже, чтобы она была любительницей бормотания.

— Любительницей чего?

— Читать молитвы, вот чего. Я ни разу не слышала, чтобы она заговаривала о боге — как, впрочем, и ты тоже.

Эдди фыркнула и нагнулась к сундуку, где на самом дне покоился какой-то предмет, завернутый в кусок шелка. Эдди взяла сверток в руки, развернула и замерла, пораженная: на нее смотрело лицо человека, который помогал Эмме сесть в поезд.

— Это ее брат, — сказала Эдди, передавая портрет Уэлкам.

— Очень интересный мужчина, — заметила Уэлкам.

— Ну, я не знаю… Если бы ты видела его во плоти, то сейчас бы этого не сказала. Уж больно мерзкий это тип.

— Она то же самое говорит. — Уэлкам поднесла портрет поближе к глазам, чтобы получше его рассмотреть, а потом вернула Эдди.

Эдди оставалось только недоумевать, с какой стати Эмма возит с собой портрет брата, коли так уж его ненавидит. Впрочем, могло статься, что она собиралась вставить в рамку от портрета фотографию своего мужа, ну а коль скоро такового не оказалось, вынимать из рамки дагерротип с изображением Джона Роби не имело никакого смысла.

Эдди положила портрет на дно и стала как попало наваливать в сундук вынутые из него вещи.

Уэлкам хихикнула:

— Думаешь, она не догадается, что ты рылась среди ее тряпок? Ты только посмотри, в каком они беспорядке — настоящее совиное гнездо!

— В таком случае сама их и укладывай, — буркнула Эдди и поднялась.

Она прошла на кухню, отрезала от буханки ломоть хлеба и сжевала его, даже не намазав джемом. Потом она некоторое время стояла в дверях спальни, наблюдая за тем, как Уэлкам старательно, вещичку за вещичкой, укладывала в сундук пожитки Эммы. Покончив с делом, Уэлкам захлопнула крышку, извлекла из замочной скважины шпильку, тщательно ее распрямила и вернула в строй шпилек на крышке бюро.

— Настоящая служанка настоящей леди, — заметила Эдди.

— Может, тебе сейчас завтрак подать? — спросила Уэлкам.

— Нет. Подай мне лучше стаканчик виски. — Эдди направилась было в гостиную, но потом повернулась и, склонив голову набок, посмотрела на Уэлкам.

— Выпьешь со мной? Или твое религиозное чувство запрещает и это тоже?

— Господь не одобряет пьянства, — сказала Уэлкам, но потом, усмехнувшись, добавила: — Но полагаю, он не будет возражать, если я выпью рюмочку-другую, чтобы облегчить ломоту в своих усталых ногах.