Весьёгонская волчица - [8]

Так ничего и не надумав, Егор возвращался в избу, при этом Дымок норовил прошмыгнуть в дверь и устроиться на мосту, но этого Егор, как истый деревенский житель, допустить не мог. Не хватало еще, чтобы собака жила в доме. И он выдворял Дымка обратно на улицу.

– А что, как он взбесился, Егор? – спрашивала жена, которую эта ночная возня тоже будила.

– Еще чего! – отвечая Егор. – А то я не знаю, когда собака бешеная!

Но жена не успокаивалась и просила Егора утром же посадить Дымка на цепь, а то она боится отпускать дочку гулять, вдруг Дымок ее укусит.

– Посажу, – обещал Егор.

Но утром Дымок вел себя смирно, ласкался и вилял хвостом, как будто и не было никаких ночных страхов. А потом вообще все наладилось, Дымок перестал лаять, а если иногда и вспоминал о том, что он все-таки собака, то лаял, как в старые добрые времена, звонко, с веселой радостью.

«И чего, дурачок, всю неделю с ума сходил?» – недоумевал Егор, еще не подозревая, что суета, в которую он был втянут последние дни, – лишь начало длинной цепи небывалых, можно сказать, событий, что против него уже составился заговор, в котором будут и противоборствующие силы, и кровь, и жертвы, и что первой жертвой станет именно Дымок.

В воскресенье после обеда Егор истопил баню. Уже можно было ломать веники, потому что троица прошла, а после Троицы лист держится крепко, и Егор сходил в лес и связал два свежих березовых веника. И хотя в сарае у него оставались еще прошлогодние, он давно соскучился по свежим. От них дух шел на всю баню, а главное, они были мягче и не так хлестались, как старые, когда выйдешь из бани и не поймешь, то ли парился, то ли тебя драли как Сидорову козу. Конечно, если париться для виду, как делают некоторые, то все равно, с каким веником идти, хоть с голиком, но Егор понимал толк в бане, парился истово, и ему было небезразлично, чем хлестать себя.

Сопровождать хозяина в пределах дома и деревни было для Дымка делом его собачьей чести, и он не мог допустить, чтобы баня готовилась без него. Пока Егор носил воду и нагревал котел, Дымок с деловым видом вертелся рядом и путался под ногами, но, видя, что хозяину не до него, решил наведаться к овинам на лугу. Там было полно мышей, а Дымок был не дурак набить себе брюхо на стороне, чем до глубины души возмущал Егора. Ладно был бы бездомным, а то и дом есть, и кормят, а все равно норовит подобрать что плохо лежит. Еще заразу какую подцепит. Но все попытки отучить Дымка от дурной привычки ни к чему не привели, и Егор плюнул на свои старания. Как плюнул и сейчас, обнаружив, что Дымка и след простыл, и догадавшись, куда его понесла нелегкая.

Закрыв дверь, Егор разделся, поплескал из ковшика на раскаленную докрасна каменку и полез на полок. Первый заход был для него всегда самым блаженным, и он хлестался до изнеможения, подбрасывая время от времени по ковшику, когда замечал, что пар достает не так, как сначала. Окатившись напоследок холодной водой, Егор пошел на улицу отдыхать. Баня стояла на самых задах, здесь никто не мог видеть Егора, и он сел на приступок, подстелив под себя веник.

День был жарким, но после пекла парилки этот жар казался прохладой. От реки дул ветерок, обвевая разгоряченное тело. Егор подставлял ему лицо и, как кот, жмурился от удовольствия.

Хорошо было вокруг. В синем небе с писком носились стрижи, над лугом порхали бабочки и летали стрекозы, а на березах вдоль улицы гомонили грачи. Хотя дом Егора стоял с краю, Егор не променял бы это место ни на какое другое. Чего еще надо? Все рядом, под боком – и распустившийся вовсю лес, и поля, и речка, от которой начинался луг, переходящий за деревней в пустоши. Когда-то на лугу косили, но постепенно сенокос отодвинулся дальше, луг зарос кустарником, и от прежних времен на нем остались лишь два овина. Они стояли здесь давно, Егор еще сопливым мальчишкой играл в них с друзьями-приятелями и ловил гнездящихся под крышами ласточек. В косовицу в овины по-прежнему складывали сено, но сейчас они пустовали, и только мыши вольготно чувствовали себя в прошлогодней сенной трухе.

Егор сходил в предбанник, свернул цигарку и опять сел на приступок, подумав при этом, что давно пора его обновить, доски стали совсем трухлявыми. Да и нижние венцы надо менять, баня-то сколько уже стоит, того и гляди завалится. Все руки не доходят, хотя бревна еще летом заготовлены и нужно только привезти их из леса. Но до зимы нечего и думать об этом: дорога – колдобина на колдобине. Подмерзнет, тогда и съездим.

Докурив, Егор раздавил пяткой бычок и поднялся с приступка, намереваясь сделать еще один заход в парилку, да так и остался стоять. То, что он увидел, повергло его в совершенное изумление: от овинов к бане мчался сломя голову Дымок, а за ним – Егор не поверил своим глазам – гнался на махах самый настоящий волк! Изумление Егора еще больше усилилось, когда он разглядел его – это был тот самый, которого он уже дважды видел на болоте.

Опешив от неожиданности, Егор продолжал смотреть на все как бы со стороны, словно это не за его собакой гнался неведомо откуда взявшийся здесь волк. А положение на лугу складывалось трагическое. Дымок отнюдь не был гончаком и не мог соперничать в беге с волком, который весь был предназначен для погонь и должен был вот-вот достать собаку. Дымка пока спасало одно: его гнал ужас, вселявший в несчастного пса силы, но их могло не хватить на такую скачку.