Весь Шекли. Белая смерть - [27]

— И я, — добавил Торнтон.

— Это глупо, — возразил ему Дэйн. — Разве вы говорите по-испански, Торнтон?

— На уровне средней школы. Но это дело я не брошу. Моя компания заинтересована в нем.

— Об этом не беспокойтесь. Я обещаю вам, что любое заключение будет сделано абсолютно честно по отношению к «Майами-Юг».

— Спасибо. Ноя все-таки предпочитаю сам выполнять ту работу, которую мне поручили. А в случае чего…

— В случае чего нам понадобится отряд морской пехоты. Торнтон, я не смогу поручиться за то, что в этом путешествии вы уцелеете.

— Знаю, — отозвался Торнтон. Он почувствовал облегчение от того, что отныне сам должен отвечать за себя. Но в глубине души он знал, что на это решение его подвигла настойчивость Эстеллы. По каким-то неясным причинам он не хотел быть во Флориде или в Калифорнии, когда Эстелла будет на Санта-Катарине.

— Вы оба уверены в своем решении? — спросил Дэйн. — Вы оба хотите отправиться в эту поездку?

Они кивнули.

— Я учел эту возможность, — сказал Дэйн, — и забронировал два лишних места просто на всякий случай. Мы отбываем сегодня ночью, в час сорок пять. Пусть каждый из вас возьмет с собой только легкую дорожную сумку. Прихватите свой пистолет, Торнтон. Мисс Варгас, вы вооружены?

— Да. Но только маленьким пистолетом тридцать второго калибра.

— Большой калибр еще не означает меткости. Я не думаю, что нам действительно понадобится оружие. Возможности ручного оружия преувеличены, как вы, Торнтон, могли убедиться в том складе. Но оно создает определенный психологический настрой. Встретимся здесь после ужина.

Торнтон и Эстелла разошлись по своим отелям. Торнтон уже чувствовал тревожный холодок где-то в области желудка. Но все же это ощущение не было совсем уж неприятным.

Глава 16

Гул двигателей «ДЦ-4», совершавшего рейс с одного острова на другой, стал глуше, и Торнтон зевнул, чтобы прочистить заложенные уши. Внизу блестели кобальтово-синие воды Карибского моря, и утреннее солнце окрашивало золотом гребни волн. Вот под водой появились белые песчаные отмели, окруженные бурунами. Самолет пролетал над восточной оконечностью Багамских островов. Куба была справа. Доминиканская Республика — прямо по курсу. Аэроплан чуть накренился, начиная плавный заход на посадку.

Зажегся транспарант, на английском и испанском языках призывавший пассажиров пристегнуть привязные ремни. Торнтон последовал этому предупреждению, покосившись на сидевшую рядом Эстеллу. Она была бледна и часто и с трудом сглатывала. Дэйн, занимавший место через проход, спал, лицо его было спокойно-расслабленным. Капельки пота медленно ползли по его щекам, словно слезы по камню. На груди его покоился фотоаппарат, медленно поднимавшийся и опускавшийся в такт ровному дыханию Дэйна. Солнцезащитные очки оттопыривали нагрудный карман.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Торнтон Эстеллу.

— Когда мы сядем, все будет в порядке.

— Вы думаете, кто-нибудь поверит, что мы просто туристы?

— Почему бы и нет? На Санта-Катарине находится один из самых старых испанских фортов на Карибах. Там всегда полно туристов с фотоаппаратами.

— Я не чувствую себя туристом.

— Туристы никогда этого не чувствуют. Я хотела бы, чтобы самолет не так трясло. Мы скоро сядем?

— Вероятно, минут через пятнадцать. Если вас тошнит, то тут есть бумажный пакет…

— Меня не тошнит, — возразила Эстелла. — Просто неприятно. — Она отвернулась от него и стала смотреть в иллюминатор. Надеясь, что она правильно расценит этот жест сочувствия, Торнтон положил ладонь поверх ее руки. Эстелла безразлично позволила ему это. Лучи солнца били в иллюминатор, подсвечивая иссиня-черное облако ее волос.

Минуту спустя она повернулась к Торнтону, но руку не отняла.

— Билл, расскажите мне о себе.

— В общем-то рассказывать особо нечего, — ответил Торетон. — Я занимаюсь экспортными сделками и много путешествую. Вот и все, что я могу сказать.

— Это не может быть всем, — улыбнулась Эстелла. — А семья?

— Мои родители умерли. У меня есть тетя и дядя в Уотербери, штат Коннектикут. И еще замужняя сестра. — Он несколько секунд помолчи, потом решительно продолжил:

— И еще бывшая жена, живущая в Фениксе. Вот и вся моя семья.

— Я и не знала, что вы были женаты.

Торнтон развелся с женой уже почти семь лет назад, и потому он легко мог сказать:

— Она очень хороший человек. Ее зовут Джанет. Сейчас она замужем за офицером.

Обычно Торнтон стыдился своего неудавшегося брака, расценивая его как символ жизненной неудачи. Он знал, что лучше всего промолчать об этом и сделать вид, что этого никогда не было. Но когда речь зашла об этом, какой-то импульс заставил его рассказать, попытаться объяснить то, что он не в силах был понять.

— Я и сам хотел бы знать, что вышло не так, — сказал Торнтон. — Нельзя сказать, что у нас были скандалы. Я не избивал ее, она мне не изменяла. Но мы постоянно ссорились, пока это не перешло в постоянную размолвку. Тогда я думал, что она просто невыносима. Мы развелись. Несколько лет спустя я начал думать, что это я был невыносим. Теперь я не знаю. Я думаю, что мы с Джанет были просто очень молоды и эгоистичны… Возможно, это служит слабым оправданием для развода.