Весь пламень сердца - [14]
Ежедневно водили туда заключенных для разбора их дел. В комнате, где они ожидали очереди, в одном из столов хранилась литература, которую заключенные незаметно забирали и приносили в тюрьму. Еще не выяснено, кто подкладывал в стол книжки, брошюры, листовки, а теперь вот, изволите ли видеть, новое дело — нелегальный гектографированный журнал в тюрьме!
— Много у вас этих… журналов? — спросил помощник начальника тюрьмы, вытирая платком пот со лба.
— Последний остался, — студент усмехнулся и подмигнул: — Хорошо идет журнальчик! Такого бы товару побольше!
— А сколько экземпляров было?
— Да больше двадцати.
Больше двадцати! Это сколько же бумаги потребовалось на издание журнала, сколько краски! Кто и как доставил все это в тюрьму, где спрятан гектограф? И главное — кто занимается этим?
Заключенные уже спали, когда в коридоре послышались шум, топот ног, громкие голоса. Двери камер с грохотом открывались, заключенных в одном белье выгоняли в коридор, а в камеры врывались надзиратели.
В течение часа были перерыты все камеры, где сидели политические заключенные, но ни гектографа, ни краски, ни бумаги обнаружить не удалось.
Но ведь журнал выходит — это факт! Вот он лежит на столе начальника тюрьмы — тоненькая тетрадочка, состоящая из одиннадцати страниц. Но сколько «крамолы» на каждой страничке.
После сообщения «от редакции», в котором говорилось, что «настоящий номер выпуском своим запоздал благодаря особо конспиративным, а главным образом техническим причинам. Те препятствия, которые существуют в тюрьме, на воле неизвестны, но нам с ними приходится очень и очень считаться», шла передовая «Что же дальше?». Затем шли заметки о жизни в тюрьме, о провокационных действиях администрации. В журнале были и сообщения о побегах и стихи…
В тюрьму прибыли жандармы, прокурор, непрерывно велись допросы, но заключенные все в один голос заявляли, что ни о самом журнале, ни о его издателях они ничего не слышали.
Вызвали на допрос и Кострикова.
Он внимательно, будто видел впервые, рассматривал журнал, но на все вопросы только пожимал плечами.
— Я просто удивляюсь, — говорил он, глядя прямо в глаза прокурору, — мало того, что вы держите меня в тюрьме по делу какой-то типографии, о которой я и не слыхал вовсе, да и вы не видали ее в глаза…
Прокурор нахмурился.
— Я сейчас спрашиваю вас не о той типографии, а о журнале…
— А в тюрьме держите за ту типографию, — не унимался Костриков.
И администрация тюрьмы, и прокурор, и жандармы были уверены, что журнал — дело рук Кострикова. Но как доказать? Камеру, где сидел Сергей, обыскали с особой тщательностью — вспороли даже тюфяки, набитые соломой. Но ведь гектограф — это не коробка спичек — его не спрячешь в карман!
— Вы опытный конспиратор, Костриков, — говорил ему прокурор, — но и мы не простаки. Мы найдем все…
— Ваше дело такое, — простодушно усмехнулся Сергей.
— …И тогда вас ожидает каторга, — продолжал прокурор, не обращая внимания на усмешку допрашиваемого.
Если бы прокурор знал, что перед ним сидит тот самый человек, которого еще два года назад разыскивали власти и который, попадись он тогда в руки властям, был бы судим военно-полевым судом. Тот самый человек, который во время русско-японской войны под видом «правительственных депеш» — срочных сообщений с фронта, печатавшихся на длинных узких полосках бумаги, — выпускал большевистские листовки.
А как был бы рад томский епископ Макарий, узнав, что в одной из камер сейчас находится едва ли не самый ненавистный ему человек!
Епископ писал и издавал брошюрки религиозного содержания — он предавал анафеме большевиков, призывал верующих преследовать иноверцев. Брошюрки эти раздавались верующим в церквах. И не знал тогда Макарий, что в каждую такую брошюрку вложена большевистская листовка — ее отпечатал в своей типографии заведовавший тогда в Томске большевистской «техникой» Сергей Костриков, а вложил в брошюру епископа рабочий-большевик, работавший в епархиальной типографии.
Через год большевики выпустили брошюры, ничем не отличающиеся от брошюр Макария — Костриков предусмотрел все, — и внешне они были похожи на епископские и бумагой и даже шрифтом не отличались. Только содержание было отнюдь не епископское.
Но ни епископ, ни прокурор, ни военные власти не знали, что «автором» всех этих «преступлений» был двадцатилетний Сергей Костриков.
Следствие по делу нелегального журнала в тюрьме не двигалось: заключенные все отрицали, не отвечали на вопросы, а гектограф найти не удавалось. Напрасно следили надзиратели за Костриковым — он вел себя как и все, напрасно рылись в передачах, получаемых заключенными с воли, — в них не было ничего предосудительного.
Разве могло прийти в голову администрации, что Костриков ходит к тюремному зубному врачу вовсе не для того, чтоб лечить зубы. Да и сам врач, бывший вне подозрений, в коробке из-под мармелада приносит в тюрьму совсем не конфеты.
Костриков приходил от врача довольный. Да и как, казалось бы, не радоваться, если прекратилась зубная боль?! Но зубы у него были здоровые, а радовался он потому, что под пальто была спрятана коробка с краской или бумага, которую приносил зубной врач, сочувствовавший революционерам.
В книгу Антонины Георгиевны Голубевой вошли две повести: «Мальчик из Уржума» и «Клаша Сапожкова». Первая рассказывает о детстве замечательного большевика-ленинца С. М. Кирова, во второй повести действие происходит в дни Октябрьской революции в Москве.
Рассказ Дины Бродской и Антонины Голубевой «105-й разъезд» была опубликована в журнале «Костер» № 8 в 1941 году.Темой «105-го разъезда» послужил рассказ одного из железнодорожников о случае, бывшем на Псковском направлении.Благодаря героическому поступку одиннадцатилетней девочки было предотвращено крушение и задержаны диверсанты, высадившиеся в этом месте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Приключения капитана Врунгеля» — это веселая повесть о невероятных приключениях капитана Врунгеля, его старшего помощника Лома и матроса Фукса, совершивших кругосветное путешествие на яхте «Беда». С героями повести случаются новые смешные приключения, они подвергаются новым невероятным испытаниям, но, руководимые бесстрашным, находчивым и всезнающим капитаном Врунгелем, с честью завершают свое фантастическое путешествие.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.