Весь мир - чулан - [10]
А его верный друг Прищепка стала радостно вилять хвостиком, посматривая на закрытую стеклянную дверцу, за которой жила в буфете капризная Канючка. Одну Прищепку радовало, что Канючка была такой капризной. Что-бы ее хоть немного отвлечь от хныканья, Прищепка с удовольствием лаяла до пяти, приносила Канючке тапочки и бусины и вообще считала капризы Канючки самой веселой игрой на свете.
— Щелк-щелк! — приветливо пролаяла Прищепка.
— Канючка, знаешь, какой сейчас рассвет будет! — закричал Механюк.
— Будем веселиться! — поддакнул ему Топ Дорожкин.
А Кладовкин просто почесал затылок. Что зря голос тратить, если Канючкина стеклянная дверца не открывается?
— Веселиться? Ну-ну… — донесся из-за закрытой дверцы голосок Канючки. И друзьям даже показалось, что голосок этот немного злорадный.
— А что, нельзя веселиться? У тебя настроение плохое? — забеспокоились друзья.
Только Прищепка опять сказала «щелк-щелк», потому что она считала, что любое настроение можно исправить, если пару-тройку раз принести тапочки и весело сосчитать до пяти.
— А какое, интересно, может быть настроение, если все так плохо? — язвительно спросила Канючка из-за своей стеклянной дверцы.
Друзья огляделись: конь качался, абажур-палатка был нежного цвета утренней зари, а лампа так и хотела засиять теплым светом.
— Может, мы чего-то не заметили? — неуверенно спросили друзья Канючку. — Чего-то такого, что видно только тебе из-за твоей стеклянной дверцы наверху?
— Ну почему, почему только я должна за всех беспокоиться? — возмущенно сказала друзьям стеклянная дверца.
— Может, потому что ты трусли… м-м-м… беспокойная? — поинтересовался Топ Дорожкин. Топ Дорожкин был путешественником и первооткрывателем, поэтому страх ему был неведом.
— Нет! — возмутилась Канючкина тень за стеклом. — Это не я трусливая, а вы. Потому что вы не хотите смотреть правде в глаза.
— Ну, если эта правда может вот так с утра испортить настроение, то, может, действительно ей лучше в глаза не смотреть, а смотреть в какую-то приятную сторону? — задумчиво спросил Механюк.
— Даже если я глаза ладошками закрою, я от этой правды не спрячусь, — сказала Канючка и зарыдала: — Слышите, как все плохо?!
И правда, откуда-то из пыльной темноты под самыми деревянными небесами «всего мира», в котором жили маленькие друзья, разносились шипение и звуки. И звуки эти были совсем-совсем неприятными.
— Ш-ш-ш… а зачем тебе такие зубы, бабушка? — спрашивал хриплый голос наверху. И сам себе отвечал: — Чтобы съесть тебя! Ш-ш-ш…
И это было еще не самое страшное. Иногда голос сообщал, что лиса съела Колобка. Иногда — о том, как Машенька заблудилась и попала в плен к медведям. А иногда он рассказывал про девочку, которая ходила в неудобных стеклянных туфлях, а потом, когда часы пробили полночь, карета, в которой ехала эта девочка, превратилась в тыкву.
Друзья старались не думать о том, как страдала девочка в стеклянной обуви внутри тыквы. Они вообще старались не прислушиваться к зловещим новостям из мрачного, покрытого паутиной поднебесья.
— Мне страшно! — прошептала Канючка.
— Кто бы сомневался, — пробурчал Топ Дорожкин.
— Хочешь, я дам тебе свою шапку? — предложил Механюк. — В ней вообще ничего не слышно.
— Но ведь это не спасет Колобка? И не вырвет петушка из лап лисицы? И не выручит Красную Шапочку?! — причитала Канючка.
Механюк внимательно рассмотрел свою шапку, тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой. Друзья печально затихли. И в наступившей тишине голос поведал, что золотое яичко покатилось и разбилось.
Надо сказать, эта новость страшно огорчила не только Канючку, но и Кладовкина, который был неравнодушен к сокровищам, даже когда этим сокровищам ничего не угрожало.
— С этим надо что-то делать! — взволнованно закричал он.
— Успокойся хоть ты, Кладовкин, — одернул его разумный Механюк. — Мы ничего не можем сделать. Потому что у нас ничего не разбилось. Потому что у нас нет никакого золотого яичка!
— Но я переживаю не только за себя! — воскликнул Кладовкин.
Это была чистая правда. Он немало переживал из-за не принадлежащих ему сокровищ. Потому что он хотел, чтобы они ему принадлежали. А для этого все имеющиеся в мире сокровища должны быть в целости и сохранности.
— Какой ты заботливый, Кладовкин, — умилилась Канючка, — ты из-за меня переживаешь! Беги же скорее, уйми эту Страшилку, пусть она замолчит.
Страшилка, притаившаяся в самом поднебесье, судя по хриплому жуткому голосу, выглядела ужасно. А судя по громкости и неутомимости этого голоса, она была огромной. И обычно друзья старались не прислушиваться к ее страшным новостям. Потому что если все время прислушиваться и бояться того, что может случиться, некогда будет радоваться тому, что пока ничего не случилось. Но теперь — из-за пугливости Канючки и жадности Кладовкина — отступать было некуда.
— Может, все-таки возьмешь мою шапку? — неуверенно сказал Канючке Механюк, который очень-очень дорожил своими друзьями и опасался за их судьбу. В отличие от Канючки.
— Нет! Раз обещал — пусть идет и спасет меня! И победит Страшилку Ужасную! — заявила непреклонная Канючка. И даже высунула свой остренький носик из-за дверцы — собираются ли друзья в военный поход?
