Весь Кларк. Свидание с Рамой - [14]

А впрочем, так ли это? Пусть у них только два выбора: умереть, как люди, или умереть, как звери — первое, несомненно, лучше. Даже если «Селену» никогда не найдут и никто не будет знать, как ее узники встретили смертный час. Это выше логики и рассудка; впрочем, то же самое можно сказать едва ли не обо всем, что определяет жизнь и смерть человека.

Коммодор Ханстен отлично понимал это, когда составлял программу на оставшиеся часы. Есть люди, рожденные руководить; он принадлежал к ним. Вакуум, в котором он очутился, уйдя в отставку, вдруг заполнился. Впервые с тех пор, как Ханстен покинул рубку флагманского корабля «Кентавр», он жил полноценной жизнью.

Пока люди чем-то заняты, можно не опасаться за моральное состояние. Неважно, что они будут делать, лишь бы это казалось им интересным или важным. Счетовод Космической администрации, отставной инженер и двое служащих из Нью-Йорка уже с головой ушли в покер. Сразу видно завзятых картежников; с ними хлопот не будет, разве что если понадобится оторвать их от карт.

Почти все остальные разбились на группы и очень мило разговаривали. Комиссия по развлечениям все еще заседала. Профессор Джаваярден что-то записывал, миссис Шастер, как ни старался унять ее супруг, делилась воспоминаниями о бурлеске. И только мисс Морли держалась особняком. Мелким почерком она не спеша заполняла оставшиеся листки блокнота. Должно быть, вела дневник, как и подобало настоящему журналисту.

Как бы дневник не оказался короче, чем думает мисс Морли… Похоже, она не успеет исписать даже этих немногих страниц. А если испишет — вряд ли кому-либо доведется их прочесть.

Коммодор глянул на часы и удивился тому, как много времени прошло. К этому часу он рассчитывал быть уже на обратной стороне Луны, в Клавии. Ленч в лунном филиале «Хилтона», потом экскурсия в… Но какой смысл размышлять о будущем, которого не будет? Его гораздо больше беспокоило скоротечное настоящее.

Пожалуй, лучше поспать немного, пока жара не стала невыносимой. Конструкторы «Селены» не предусмотрели, что она может стать спальней (или могилой!), да что поделаешь. Придется пораскинуть мозгами, кое-что переставить, хотя бы от этого пострадало имущество «Лунтуриста». Ханстену понадобилось двадцать минут на то, чтобы все продумать, затем он посовещался с капитаном Харрисом и обратился к остальным.

— Дамы и господа, нам всем сегодня было нелегко, и я думаю, вы не прочь немного поспать. Правда, тут возникают некоторые трудности, но я уже проделал опыт и убедился, что при желании можно отделить средние подлокотники между сидениями. Конечно, это не положено, да вряд ли «Лунтурист» станет подавать на нас в суд. Десять человек смогут лечь на креслах, остальным предлагаю устроиться на полу. И еще. Вероятно, вы заметили, что в кабине становится жарковато. Температура будет некоторое время повышаться. Поэтому я советую снять всю лишнюю одежду, удобство сейчас важнее чрезмерной щепетильности. (Мысленно он добавил, что еще важнее выжить… Но у нас есть в запасе несколько часов.)

— Мы погасим внутреннее освещение, — продолжал Ханстен, — а чтобы не оставаться в полной темноте, включим на минимальную мощность аварийный свет. Один человек будет дежурить в кресле капитана. Капитан Харрис уже составляет график дежурства, смена через два часа. Есть вопросы или замечания?

Ни того, ни другого не было, и коммодор облегченно вздохнул. Он боялся, как бы кто не полюбопытствовал, почему поднимается температура. Что бы он стал отвечать? При всех своих способностях, Ханстен не умел лгать, а ему хотелось, чтобы пассажиры спали спокойно, насколько это вообще возможно в такой обстановке. Если не случится чуда, этот сон может оказаться вечным…

Мисс Уилкинз, уже без прежней профессиональной непринужденности, разнесла напитки желающим. Большинство пассажиров сразу начали снимать верхнюю одежду; более стеснительные подождали, пока не погасло главное освещение. В тусклом красном свете кабина «Селены» выглядела фантастически. Кто мог представить себе что-либо подобное несколько часов назад, когда пылеход покидал Порт-Рорис?… Двадцать два человека, почти все в одном белье, лежали на сиденьях и на полу. Некоторые счастливчики уже похрапывали, остальные беспокойно ворочались с боку на бок.

Пат Харрис выбрал себе место на самой корме, даже не в кабине, а в тесной камере перепада. Здесь был удобный наблюдательный пункт. Через открытую дверь он видел всю кабину от самого носа, мог следить за каждым пассажиром.

Аккуратно сложив форму, Пат сделал из нее подушку и лег на жесткий пол. До вахты шесть часов, хорошо бы поспать.

Спать… Истекают последние часы его жизни — и все-таки больше ничего не остается. Интересно, крепко ли спят смертники в ночь перед казнью?

Он так устал, что даже эта мысль его не затронула. Последнее, что видел Пат, проваливаясь в забытье, как доктор Мекензи снял очередные показания термометра и аккуратно нанес их на свой график. Точно астролог, составляющий гороскоп…

В пятнадцати метрах над «Селеной» (их при здешнем тяготении можно одолеть одним прыжком) уже наступило утро. На Луне не бывает сумерек, но небо давно предвещало рассвет. Задолго до восхода Солнца выросла сияющая пирамида зодиакального света, столь редко видимого на Земле. Она поднималась очень медленно — чем ближе восход, тем ярче. Вот пирамида растворилась в опаловом сиянии короны, а вот над горизонтом вспыхнуло пламя, в миллион раз ярче их обоих. Кончился двухнедельный мрак, вернулось светило. Из-за медленного вращения Луны вокруг своей оси пройдет еще час с лишним, прежде чем оно взойдет совсем, но день уже начался.