Весь Кларк. Пески Марса - [14]

— Господи, что он сказал? — прошептал Дирк во внезапно воцарившейся тишине.

— Он сказал, что мистера Джонса, леди Каррузерс и еще кого-то, чье имя я не разобрал, в данный момент в палате нет.

Похоже, все, кроме Дирка, суть этой фразы уяснили, поскольку некоторые люди стали с недовольным видом расходиться.

— Теперь нам предстоит ждать, — сказал Мэтьюз. — Но недолго, поскольку нам назначена аудиенция.

На протяжении десяти минут назывались другие имена, и члены палаты общин выходили и уводили с собой своих посетителей. Порой Мэтьюз что-нибудь говорил о человеке, о котором Дирк ничего не знал. Дирк старался делать вид, что понимает, о ком речь.

Но вот он заметил, что полисмен указывает на высокого молодого человека, весьма далекого от представлений Дирка о пожилом ирландском баронете.

Молодой человек подошел к ним.

— Как поживаете? — спросил он. — Моя фамилия Фокс. Сэр Майкл еще несколько минут будет занят, поэтому он попросил меня позаботиться о вас. Быть может, вы желаете послушать дебаты, пока сэр Майкл не освободится?

— Безусловно, желаем, — ответил Мэтьюз с несколько преувеличенным энтузиазмом.

Дирк догадался, что это для Мэтьюза не ново, а ему было довольно интересно увидеть парламент в действии.

Они проследовали за своим проводником по бесконечным коридорам, миновали бесчисленные арки. Наконец Фокс передал их престарелому распорядителю, который, судя по его возрасту, вполне мог быть свидетелем подписания Хартии вольности.

— Он подберет для вас удобные места, — пообещал мистер Фокс — Сэр Майкл примет вас через несколько минут.

Дирк и Мэтьюз поблагодарили Фокса и пошли вслед за стариком-распорядителем вверх по витой лестнице.

— Кто это был? — спросил Дирк.

— Роберт Фокс — лейборист, член палаты общин от Тонтона, — ответил Мэтьюз. — Это еще одна особенность палаты — здесь каждый кому-то помогает. Принадлежность к конкретной партии не так много значит, как думают посторонние.

Он обратился к распорядителю:

— Какой вопрос сейчас дебатируется?

— Билль о контроле за производством безалкогольных и слабоалкогольных напитков во втором чтении, — отрапортовал распорядитель заупокойным голосом.

— О боже! — воскликнул Мэтьюз. — Будем надеяться, что нас действительно через несколько минут примут!

Со скамей на верхней галерее открывался хороший вид на зал, в котором шли дебаты. Дирк не раз видел этот зал на фотографиях, но он всегда представлял себе дебаты так: кто-нибудь из парламентариев вскакивает и кричит: «Регламент!» или, того хуже: «Стыд и позор!», «Отозвать!» — или еще что-то в том же духе. Вместо всего этого он увидел около тридцати вальяжных джентльменов, рассевшихся на скамьях, и заместителя министра, который зачитывал не слишком увлекательный перечень цен и доходов. На глазах у Дирка два члена палаты одновременно решили, что с них хватит, и, отвесив едва заметные поклоны спикеру, удалились из зала. «Можно не сомневаться, — подумал Дирк, — что они отправились на поиски не самых безалкогольных напитков».

Он обвел взглядом огромный зал. Помещение палаты общин совсем неплохо сохранилось для своих лет, и было чудесно поразмышлять об исторических сценах, которые разыгрывались здесь на протяжении столетий, начиная с…

— Смотрится неплохо, правда? — прошептал Мэтьюз. — Восстанавливать закончили только в тысяча девятьсот пятидесятом, знаете?

Дирк вздрогнул и вернулся в настоящее.

— Господи боже! А я думал, этому зданию несколько веков!

— О нет. Прежнее здание Гитлер сровнял с землей во время блицкрига.

Дирк рассердился на себя за то, что забыл об этом, и снова стал слушать дебаты. Теперь на сторону правительства встали пятнадцать членов палаты, а составлявшие оппозицию консерваторы и лейбористы едва дотягивали до чертовой дюжины.

Неожиданно тяжелая дубовая дверь, около которой они сидели, открылась, и, обернувшись, Дирк и Мэтьюз увидели круглое улыбающееся лицо. Мэтьюз проворно вскочил. Сэр Майкл поприветствовал его и Дирка и многократно извинился. В коридоре, где можно было говорить громче, Мэтьюз представил Дирка и сэра Майкла друг другу, после чего они через лабиринт коридоров проследовали за парламентарием в ресторан. Дирк решил, что такого числа акров деревянных панелей он никогда в жизни не видел.

Старому баронету наверняка было далеко за семьдесят, но он шагал пружинящей походкой, и морщинок у него на лице почти не было. Своей идеально круглой лысиной он настолько напоминал средневекового аббата, что Дирку стало казаться, будто они находятся под сводами Гластонбери[15] в эпоху, предшествовавшую упразднению монастырей. Но стоило зажмуриться — и акцент сэра Майкла переносил его в центр Нью-Йорка. В последний раз он слышал такой выговор у полицейского, вручавшего ему штрафную квитанцию за то, что он проехал на красный свет.

Они сели за столик. Дирк осторожно отказался от кофе, и всем троим принесли чай. За чаем говорили о всяких тривиальных вещах, избегая главной цели встречи. Ее коснулись только тогда, когда вышли на длинную террасу, идущую вдоль Темзы. Дирк подумал, что на этой террасе все происходит намного живее, чем в зале заседаний. Туг и там люди стояли небольшими группами и что-то оживленно обсуждали. Между этими группами сновали посыльные. Порой многие парламентарии вдруг приносили извинения и покидали своих гостей, дабы вернуться в зал и принять участие в голосовании. Во время одной из таких пауз Мэтьюз постарался растолковать Дирку, как работает парламент.