Весь Кларк. Колыбель на орбите - [59]

— Это был очень широкий атолл, — твердо произнес Гарри. — В конце концов, кто из нас рассказывает? — Он с вызовом взглянул на оппонента и, выдержав паузу, продолжил: — Так вот, шел я вдоль очаровательной речушки в тени кокосовых пальм и вдруг с изумлением увидел водяное колесо — причем весьма современное на вид и вращающее динамо-машину. Если бы у меня хватило благоразумия, то я вернулся бы и все рассказал своим коллегам, но я не справился с искушением и решил провести небольшую разведку. Мне вспомнилось, что на острове еще могут оставаться японские солдаты, до сих пор не знающие, что война кончилась, но такое объяснение показалось мне маловероятным.

Следуя вдоль кабеля от динамо-машины, я поднялся на холм и с его вершины увидел на широкой поляне низкое побеленное известкой здание. А всю поляну усеивали высокие холмики земли неправильной формы, соединенные паутиной проводов. Столь непонятного зрелища я не видел уже давно и поэтому простоял там минут десять, тщетно ломая голову в поисках разумного объяснения. И чем дольше я смотрел, тем меньше смысла находил во всей этой картине.

Я как раз размышлял над тем, что делать дальше, когда из домика вышел высокий седой мужчина и зашагал к одному из холмиков. Он держал какой-то аппарат, а на шее у него висели наушники, и я предположил, что это счетчик Гейгера. Но тут я понял, что это за высокие холмики. Это были термитники — настоящие небоскребы по сравнению с размерами их строителей, причем гораздо выше Эмпайр-стейт-билдинг, — в которых и живут так называемые белые муравьи.

С огромным интересом, но ничего не понимая, я наблюдал за тем, как пожилой ученый вставил аппарат в основание термитника, надел наушники, внимательно послушал несколько секунд и направился обратно к домику. К этому времени любопытство разобрало меня настолько, что я решил обнаружить свое присутствие. Какое бы исследование тут ни проводилось, оно явно никак не связано с международной политикой, и из нас двоих лишь мне есть что скрывать. Позднее вы поймете, насколько я ошибся в этом.

Я крикнул, привлекая к себе внимание, и зашагал вниз по склону холма, размахивая руками. Незнакомец остановился и стал следить за моим приближением: похоже, он не очень-то удивился. Подойдя ближе, я увидел, что у него свисающие усы, придающие ему несколько восточную внешность. На вид ему было около шестидесяти, но спину он держал очень прямо и, хотя был облачен лишь в шорты, смотрел на меня с таким достоинством, что я даже устыдился своего шумного приближения.

— Доброе утро, — несколько виновато сказал я. — Я не знал, что на острове есть кто-то еще. Я член… э-э… научной экспедиции. Мы расположились по ту сторону холма.

При этих словах глаза незнакомца вспыхнули.

— Ах, ученый коллега! — воскликнул он почти на безупречном английском — Очень рад вас видеть. Заходите в дом.

Я с радостью воспользовался приглашением — после физических усилий мне стало очень жарко — и увидел, что внутри домик фактически есть одна большая лаборатория. В углу я заметил кровать, два стула, плиту и складную ванну типа тех, какими пользуются в лагерях туристы, — вот и все бытовые приспособления. Однако вокруг царили чистота и порядок: мой незнакомый коллега хотя и жил затворником, но не забывал о достойной человека обстановке.

Я представился первым и тут же узнал имя хозяина: профессор Такато, биолог из ведущего японского университета. Если не считать уже упомянутых усов, он мало походил на японца, а скорее напоминал пожилого полковника из Кентукки, с которым я был когда-то знаком.

Угостив меня незнакомым, но освежающим вином, он пригласил меня сесть, и мы проговорили несколько часов. Подобно большинству ученых, он был рад встретить собеседника, способного оценить его работу. И хотя мои научные интересы ближе к физике и химии, чем к биологии, исследования профессора Такато оказались поразительными и для меня.

Полагаю, вы не очень-то много знаете о термитах, поэтому напомню вам основные факты. Они принадлежат к числу наиболее высокоразвитых общественных насекомых и живут огромными колониями во всех странах с тропическим климатом. Холода они не выдерживают и, как ни странно, прямого солнечного света тоже, поэтому, когда им необходимо перебраться в другое место, они строят целые затененные шоссе. Похоже, они обладают некими неизвестными и почти мгновенными средствами общения, поэтому если один термит довольно беспомощен и туп, вся колония ведет себя на уровне довольно умного животного. Некоторые авторы даже сравнивают термитник с телом человека, которое также состоит из индивидуальных клеток, объединенных в существо намного более совершенное, чем составляющие его частички. Термитов нередко называют белыми муравьями, но это неверное название, потому что они вовсе не муравьи, а совершенно иной вид насекомых. Или правильнее сказать «род»? Я в подобных тонкостях разбираюсь очень смутно.

Извините за небольшую лекцию, но, послушав некоторое время профессора Такато, я сам стал в некотором смысле поклонником термитов. Знаете ли вы, например, что они не только растят сады, но и держат коров — насекомых-коров, разумеется, — и доят их? Да, они хитроумные малявки, хоть и обходятся одними инстинктами.