Весь Кларк. Фонтаны рая - [19]

Иногда боги, желая развлечься, наделяют мужчину роковым даром красоты. Одной из их жертв был Карл Хелмер.

Только через несколько лет и отчасти благодаря Колину Дункан начал понимать нюансы романа между Калинди и Карлом. Вернувшись на Землю, она ежегодно присылала семье Макензи открытки, поздравляя со Звездным днем. Последняя открытка пришла от нее вскоре после того, как Дункану исполнилось двадцать три.

— До сих пор не знаю, может, я тогда сделал ошибку, — невесело произнес Колин.

Он вертел в руках ее открытку — традиционный прямоугольник из тонкого картона с такими же традиционными словами, написанными за миллиард километров от Титана.

— Тогда мне это казалось хорошей затеей, — добавил средний Макензи.

— Во всяком случае, особых бед твоя затея не принесла, — сказал Дункан.

Колин удивленно поглядел на него.

— Не знаю. Все получилось не так, как я ожидал.

— А чего ты ожидал?

Иметь отца, по сути являющегося твоим братом-близнецом, только на сорок лет старше, — это великое преимущество, но не всегда и не во всем. Колин знал все ошибки Дункана, которые тот еще готовился совершить, поскольку в том же возрасте совершал их сам. От такого отца было невозможно что-либо скрыть, поскольку они оба думали одинаково. В таких ситуациях единственным разумным способом поведения являлась предельная честность.

— Я толком и сам не знаю, чего я ожидал, — признался Колин, — Когда я пришел в старую штольню, где их разместили, и увидел Калинди… Среди убогих каменных стен она сверкала, как сверхновая. Мне захотелось узнать больше об этой девушке… захотелось сделать ее частью своей жизни. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.

Дункану оставалось лишь молча кивать.

— Я же не какой-нибудь «похититель младенцев». Переговорил с Шилой. Она согласилась. Твои мысли были заняты Карлом. Мы оба надеялись, что Калинди даст тебе новую пищу для размышления.

— Она и дала. Я потом долго расхлебывал эту новую пищу.

Колин сочувственно усмехнулся.

— Представляю. Карл всегда умел понравиться. В те годы половина Титана была в него влюблена… наверное, и сейчас не меньше. Поэтому мы и стараемся держать его подальше от политики. Напомни, чтобы я как-нибудь рассказал тебе об Алкивиаде.

— Кто это такой?

— Древнегреческий полководец. Был слишком умен и обаятелен на свою голову, да и на чужие тоже.

— Ценю твою заботу, — с легким сарказмом сказал Дункан. — Но тогда все это лишь вдвое усложнило мне жизнь. Калинди без обиняков заявила, что я для нее чересчур мал. Единственным предметом ее интересов был Карл. Самое скверное — они даже не возражали, чтобы я лежал рядом и смотрел, как они занимаются любовью. Главное — чтобы им не мешал.

— В самом деле?

Дункан помрачнел. Странно, как он раньше не додумался до столь очевидных вещей!

— Да, черт побери! Они не возражали. Им даже нравилось, что я рядом и меня можно подразнить! Во всяком случае, Карл с удовольствием меня дразнил.

Это признание должно было бы повергнуть Дункана в шок, но почему-то задело его куда меньше, чем он ожидал. Он уже давно замечал в характере Карла черты жестокости, только не хотел верить своим наблюдениям. В интимных отношениях Карл вел себя как грубый равнодушный самец. То, что он проделывал с Калинди, пугало Дункана, вызывая омерзение к сексу. И это — у шестнадцатилетнего парня, в котором бурлили все соки! Потом, задним числом, Дункан удивлялся, как он тогда не стал импотентом.

— Я рад, что ты перестал смотреть на Карла сквозь розовые очки, — угрюмо произнес Колин. — Но разобраться в нем ты должен был сам. Нам бы ты все равно не поверил. Что бы Карл ни сделал, он наверняка за это расплатился. Его срыв… это был не просто упадок сил. И не верю я врачам, что он полностью выздоровел.

Слова отца вернули Дункана к мыслям о срыве, пережитом Карлом. История эта до сих пор оставалась тайной, которую семья Хелмера не желала ни с кем обсуждать. Для романтических натур все объяснялось просто: расставание с Калинди разбило Карлу сердце. Дункан в этом сильно сомневался. Карл ничуть не напоминал чувствительных героев старинных мелодрам. Да и с чего бы Хелмеру-младшему горевать — ведь у него не было недостатка в утешительницах. Однако срыв случился через пару недель после отлета «Ментора».

Как бы то ни было, но личность Карла круто изменилась. Встречаясь с ним, Дункан едва узнавал своего некогда закадычного друга.

Внешне Карл остался таким же красивым и обаятельным. Возможно, даже более обаятельным — он возмужал. И вел он себя вполне дружелюбно, хотя мог без всякой причины вдруг умолкнуть и погрузиться в собственные мысли. Но прежняя непринужденность в общении исчезла. А может, ее никогда и не было…

Нет, нельзя так думать. Это несправедливо. У них были прекрасные моменты настоящей искренности и открытости… пока в их жизни не появилась Калинди. И был лишь один такой момент после ее отлета.

Даже сейчас, когда Дункан вспоминал день прощания, в его душе поднималась волна грусти. А тогда… тогда горечь расставания была неимоверной. Они прощались в зале терминала шаттлов, набитом провожающими. Каждого землянина окружала группа опечаленных титанцев. Многие не скрывали слез. Люди и не подозревали, что им будет так жалко расставаться с экстравагантными гостями: титанцы успели к ним привыкнуть.