Весь Хайнлайн. Число зверя - [205]

— Перестань! На этом корабле есть спасательный катер?

— Да, — ответила Лор, — но…

— Но ты на этом корабле хозяйка. Да, я знаю. И я наделена даром предвидения. Я вижу для вас только два возможных варианта будущего. Ваш пиратский флаг в салоне?

— Да, но…

— Если вы мне скажете, где этот катер, я принесу вам туда флаг и помашу рукой, когда вы отчалите, чтобы стать пиратами. Или же я увижу вас за обедом в нарядах из любой зеленой материи, какую вы найдете, скроенных наспех вот на этот манер и кое-как сметанных. Никаких драгоценностей. Никакой заметной косметики. Не думаю, чтобы вы могли подделать эти переливающиеся штуки, но если вы возьмете ту прозрачную прилегающую кисею, будет видно, что вы по крайней мере старались. Командор никогда не наказывает за неудачи, но она терпеть не может, когда кто-то даже не пробует. Передайте ответ через Дору. Я не могу быть у вас на посылках, у меня еще есть дела до обеда, а осталось всего сорок семь минут. Простите, капитан.

И я отправилась восвояси. Я ни на секунду не сомневалась, что на таком хорошо оборудованном корабле, как «Дора», которым командуют две рыжие двойняшки, наверняка найдется бесчисленное множество зеленых парадных нарядов, в том числе и в этом или хотя бы похожем стиле. Сейчас двойняшки через посредство Доры в панике советуются со своим братом, и, насколько я могу судить по тому, что он говорил папе, он, должно быть, убеждает их, что для них безопаснее удрать с корабля и сменить имя, чем иметь дело с этой маленькой циркулярной пилой, — но что, если Дора не сможет соорудить что-нибудь, свидетельствующее хотя бы о том, что они старались, он продаст ее на запчасти и поставит вместо нее какой-нибудь новомодный позитронный мозг типа «Сьюзен Кэлвин»[73] — говорит, это самое то, что надо для кораблей-автоматов.

Я сказала Ае «привет» и попыталась залезть под приборную панель и отыскать нужный ящичек на ощупь. Потом я вылезла обратно и, стоя в коридоре, скинула свой замечательный непристойный наряд. Теперь я могла согнуться в три погибели, чтобы открыть крышку. Кортик и сабля были там — но без портупей.

— Ая!

— Что, Дити?

— Я ищу две портупеи. Они, наверное, занесены в списки как «личное имущество, разное, оружие, портупеи для ношения оружия».

— Дити, они должны быть там же, где кортик и сабля. Сегодня много чего перенесли в Страну Оз — я слышала, как вы об этом говорили. Но в мои списки никаких изменений не внесли. Прости.

— Умница, ты не виновата. Мы должны были тебе сказать.

— Дити, я тут раскинула карты, и они говорят, что скорее всего это висит в гардеробе, в дамской комнате.

Так оно и оказалось.

Я уже собралась уходить, сообщив Ае, что она умница, когда она сказала:

— Дити, тебя вызывает твой отец. Он на связи через Дору.

— Спасибо, Ая, спасибо, Дора. Папа?

— Дити, ты еще на «Ае»?

— Стою рядом с правой дверцей.

— Ты можешь отыскать мой пистолет с ремнем и кобурой?

— Три минуты назад видела и то и другое.

— Пожалуйста, вынь обойму, проверь, нет ли патрона в патроннике, и захвати сюда, когда принесешь эти наши шампуры.

— Для постоянного клиента — все, что будет угодно.

Я двинулась вперед, повесив кортик на портупее через плечо, саблю на портупее через другое, так что портупеи скрещивались у меня между грудей, и сунув куда-то в середину пистолет, в кобуре на ремне, который оказался слишком велик для моей талии. В оставшихся свободными руках — одна из них была почти чистой — я несла свой наряд.

Папа сказал:

— Почему ты так долго? Я обещал Лазарусу, что передам ему это вовремя. Теперь мне придется бежать рысью. В парад-ном-то мундире.

Я сказала ему, что задержалась — надо было доиграть гейм.

— Извини, у меня тоже есть дела.

Элизабет обтерла меня влажным полотенцем, высушила, напудрила, нарисовала мне брови, налепила ресницы и кудахтала надо мной целых девять минут, а потом осторожно надела на меня снова мой наряд.

— Эти материи обычно не снимают и не надевают снова — их просто носят, пока не смоют под душем. Даже капля воды проедает ее, как кислота. Смотри, не капни на нее бульоном.

У приборов лежали карточки, указывавшие, где кому садиться. Но до назначенного часа оставалось еще две минуты, Шельмы еще не было, и мы ждали ее стоя. Пришли Лаз-Лор и сели — в точно таких же нарядах, как и мы с Либ, — и в точности по фигуре, никакой импровизации. Брат что-то тихо сказал им, и они встали. Лазарус был в невероятно старомодной парадной форме — бриджах с гамашами и гимнастерке со стоячим воротничком, на поясе у него был папин пистолет.

Все наряды, кроме папиного, выглядели новенькими, словно с иголочки. Мне показалось, что для Лазаруса форму шили на заказ.

Как только у меня в голове щелкнуло двадцать часов, прозвучала фанфара (это была Дора), которая призвала нас к вниманию. Во всяком случае, на мужчин и на Либби она подействовала именно так, поэтому и я вытянулась в струнку. Лаз-Лор, поглядев на брата, тоже последовали его примеру.

От каждой из дверей, обрамленных арками, в зал вели три ступени с небольшой площадкой наверху, чтобы не упасть. Папа с Зебадией поднялись по этим ступеням и встали напротив друг друга (мне пришло в голову, что Зебадии идет парадная форма, — я никогда его в ней не видела). Папа скомандовал: