Весь Хайнлайн. Число зверя - [180]

— Это было гораздо позже, Дора, когда я уже не спала.

— Либ, прелесть моя, лучше спроси у Иш. Ты должна была принять решение задолго до того, как проснулась. Иш и ее артисты-гормонисты должны были поработать над тобой, пока ты еще легко поддавалась. На самом деле ты вообще ничего не отвечала — телепат докладывал нам, как ты себя чувствовала, воображая себя мужчиной или женщиной. Иш сказала, что ты очень радуешься, когда ощущаешь себя женщиной.

— Это правда. В качестве Элизабет Лонг я намного счастливее, чем когда была Энди Либби.

— Вот, ребята, и вся история о том, как Иш превратила озабоченного мужчину в счастливую женщину, полноценную и такую же похотливую, как все женщины из семейства Говардов.

— Дора, у нас гости! — сердито сказал Лазарус.

— Они все женаты и замужем. Моложе всех из них Дити. Дити, я тебя шокировала?

— Нет, Дора. Я сама такая похотливая, что вполне гожусь в Говарды. И мне было очень интересно узнать, как великий Либби — Логарифмическая Линейка — превратился в мою двойняшку и женщину.

— И без всякой операции — никакого жульничества со скальпелем. Но даже у Иш ничего бы не вышло, если бы у Либ не было хромосомы XXY, благодаря которой Иш точными манипуляциями с железами внутренней секреции смогла заставить клон развиваться по любому пути — или XX, или XY. Или вышло бы? Надо будет спросить. Иш — гений в кубе, она умнее большинства компьютеров. А теперь Лазарус может рассказать о своем следующем фокусе — не совсем законном.

— Эй, погодите! — перебила я. — Дора, а как насчет того трупа, который развеяли над плато Озарк? Кто это был?

— Ну как же, это была Либ.

— Либ вот она, здесь. Я сейчас ее обнимаю.

Компьютер поцокал языком:

— Ах, Дити! Доктор Дити! Я только что объяснила тебе, что Либ, с которой ты обнимаешься, — это клон. После того как они выкачали из того мозга всю память, от него остался только корм для собак. Ей — ему — разодрал спину местный аналог пещерного медведя. Выдрал весь хребет. Когда Иш с ним покончила, Лаз опять его заморозила, мы отвезли его обратно и вывели на орбиту, где потом его и нашли — к нашему большому удивлению.

— А почему вы так удивились, ведь вы сами его там оставили?

— Есть в этом доме хоть один математик? — громко поинтересовалась Дора.

— Перестань, Дора. Спасибо, что рассказала мою эпопею — каждый раз, когда ее слышишь, узнаешь что-то новенькое, — Либ повернулась ко мне и тихо сказала: — Тут, двойняшка, с одной стороны биологическое время, с другой физическое. Проследи за ходом стрелы энтропии через петли биологического времени, и поймешь, что Лазарус каждый раз искренне удивлялся, несмотря на то что сам устраивал — должен был устраивать — себе все эти сюрпризы. Обычная грамматика тут не годится. Дити, насколько я понимаю, ты изучала семантику. Давай попробуем сочинить грамматику, которая подходила бы для сложной структуры шестимерного пространства-времени? Я вряд ли смогу быть особенно полезной, но по крайней мере буду тыкать тебя носом в ошибки.

— Вот было бы здорово!

Я действительно так считала. Моя двойняшка такая прелесть, что, может быть, Дити и сама не так уж плоха.

41. «КОШКА МОЖЕТ УГОДИТЬ В ЛЮБУЮ ЛОВУШКУ, НО ТОЛЬКО ОДИН РАЗ…» ДЖЕЙКОВ:

Если А, то В. Я считаю себя математиком-рационалистом, не одним из тех романтиков, кто опозорил нашу профессию всякими нелепостями вроде определения «бесконечности» как числа, смешения символа с объектом или обращения с незнанием как с известной величиной. Когда я оказался в Стране Оз, я не решил, что сошел с ума. Наоборот, это помогло мне эмоционально подготовиться к встрече с другими «вымышленными» персонажами.

Допускаю: возможно, что я сейчас сижу под замком в палате для буйных. Однако это допущение не имеет никакого смысла, кроме самоубийства личности. Я буду действовать, руководствуясь тем, что говорят мне мои чувства. Я не такой, как тот невежда, который, увидев жирафа, сказал: «Таких животных не бывает».

Вот я лежу в постели со своей очаровательной женой Хильдой в просторной каюте космической яхты «Дора» в качестве гостя абсолютно вымышленного «Лазаруса Лонга». Разве это достаточное основание нащупывать рукой кнопку для вызова еще более вымышленной медсестры, которая сделает несуществующий укол, чтобы снять эту галлюцинацию? Постель мягкая и удобная, а что до Хильды, то мне может позавидовать сам царь Соломон, и Магомету со всеми его гуриями до меня далеко.

Всякий парадокс можно распутать завтра. Или послезавтра. Еще лучше — к концу года. А лучше всего, возможно, — когда кончится Вечность.

Зачем трогать парадокс? Как сказала Дора, мы с Хильдой сами — пара доков… и не хотим, чтобы нас трогали, а тем более распутывали.

С тех пор как Хильда вышла за меня, я еще ни разу не принимал снотворного.

Нас никто не побеспокоил. Я проснулся прекрасно отдохнувшим, увидел, что моя жена в туалетной комнате чистит зубы — ага, «Пепсодентом», — вынул у нее изо рта щетку, поцеловал ее и снова сунул щетку обратно. Когда она кончила чистить зубы, я спросил:

— Детей видела?

— Нет, Джейкоб.

— Так. Дора!

— Можешь не кричать, я сижу у тебя на плече. Завтрак подать в постель?