Вертячки, помадки, чушики, или Почтальон сингулярности - [9]

В Интернет-бизнесе случился обвальный кризис. Акции посыпались, сетевые магазины закрывались один за другим или продавались за символический рубль. Дмитрий отчаянно пытался спасти положение, набрал кредитов, прогорел. Сорвался и ушел в запой. Тут из него вся грязь и поперла. На третий день Людмила Сергеевна попыталась сбежать из этого кошмара, но он жестоко избил ее и запер в комнате. Пьянка и побои продолжались и на четвертый день, и на пятый. Людмила Сергеевна была в шоке и думала, что не доживет до конца недели. На шестой день приехал младший брат, обеспокоенный ее отсутствием. Он настойчиво звонил в дверь, Людмила Сергеевна хотела закричать, но Дмитрий – откуда только прыть взялась у пьяни? – схватил ее и приставил к горлу нож. Людмила Сергеевна подавилась и разрыдалась. Потом она сидела в запертой комнате и подумывала о самоубийстве. Но выглянула в окно и увидела, что Кирилл никуда не ушел, курит на скамейке и разглядывает окна. Разведчик. Штирлиц родной. Он заметил ее, и чтобы показать брату, в какую беду попала, Людмила Сергеевна чиркнула себя пальцами по подбородку. Кирилл выбил дверь, отметелил и скрутил подонка. Хотел и посадить по уголовной статье, но Людмила Сергеевна уговорила до суда не доводить. Тогда прагматичный Кирилл выдвинул ультиматум: Дмитрий разводится, оставляет квартиру жене и уматывает из Москвы на все четыре стороны. Муж поскрипел, но согласился. Людмила Сергеевна опять осталась одна.

Жизнь потекла вялым чередом. Людмила Сергеевна больше не верила, что у нее когда-нибудь будет семья, готовая принять детей из интерната, а опыт подсказывал, что если она попытается взвалить дело воспитания на себя одну, приемышу будет только хуже. Оставалось немного – работать на других, помогать другим, убеждать других. Но однажды Людмила Сергеевна не выдержала. Случай был исключительный. Обеспеченная пара усыновила пятилетнего мальчика, а через месяц его вернула. Выяснилось, что они заказали дорогую экспертизу и обнаружили у малыша скрытый генетический дефект. Уж как орала на эту пару Людмила Сергеевна, как орала! «Бракованных детей не бывает, ясно вам?! Бракованных детей не бывает!» Думала потом, что уволят. Но ошиблась. Шеф Мария Петровна вызвала ее к себе и сказала: «Люда, тебе, похоже, иное нужно. Не подбирать, а растить, учить. У нас новый специнтернат для детей-даунов открывается. Много вакансий. Съезди, посмотри». Она поехала, посмотрела и осталась.

Теперь у нее были дети – три сотни детей! Но запах кислых щей иногда возвращался…

5.

– Я требую объяснений, – сказала Людмила Сергеевна. – Простых ясных объяснений. Я с места не сдвинусь, пока их не услышу.

Они сидели в холле жилого блока. Архангельский принял непринужденную позу, закинув руки на спинку дивана и расстегнув пуговицы на пиджаке.

– Я всё расскажу, – пообещал он. – Но мне хотелось бы прежде узнать, а что вы… э-э-э… там увидели?

Людмила Сергеевна вздохнула.

– У мальчика синдром Дауна, без сомнения. Характерный эпикант, «монгольскую» складку, ни с чем не перепутаешь. Но…

– Что «но»?

– Так не бывает. Синдром Дауна проявляется обычно в комплексе признаков. Плоское лицо, брахицефалия, короткая шея. А мальчик… он идеален. По виду здоров, как бык. Может быть, это всё же не синдром, а национальная особенность? Я не сильна в антропологии.

– Вы совершенно правы в своем диагнозе, уважаемая Людмила Сергеевна, – заверил Архангельский. – Что подтверждает вашу высокую… э-э-э… квалификацию. Вы с порога определили синдром, а это не всем дано. Очень рад, что мы не ошиблись в выборе. Генетический анализ подтверждает: кариотип вашего пациента содержит сорок семь хромосом. Но это не типичный синдром Дауна. Если я правильно понял наших экспертов, то можно сказать, что это аномальный синдром. То есть перед нами совершенно фантастический случай. И происхождение вашего пациента – тоже форменная фантастика. Признаюсь, когда мне впервые рассказали его историю, я подумал, меня разыгрывают. Хотя тот, кто ее рассказывал, совсем не склонен к розыгрышам… мягко говоря.

– Может, хватит говорить загадками? – требовательно спросила Людмила Сергеевна. – Со стороны это выглядит глупо, уж поверьте.

– О’кей, – гражданский генерал кивнул и улыбнулся чему-то своему. – Ваш пациент, любезная Людмила Сергеевна, не из нашего мира. Он пришелец.

Архангельский остановился, чтобы понаблюдать за реакцией собеседницы, но было похоже, что Людмила Сергеевна морально подготовилась к самым невероятным новостям. А может быть, решила, что это еще один тест на профпригодность. В любом случае она не выказала ни смятения, ни повышенной заинтересованности. Сидела и ждала продолжения.

– Его… э-э-э… космический корабль появился полгода назад на орбите, близкой к экваториальной, высотой порядка трехсот километров. Его сразу заметили американцы. Это понятно, у них система наблюдения за космическим пространством давно налажена. В НОРАД не зря свой хлеб с маслом едят. У нас, к сожалению, ничего подобного больше нет, а потому мы узнали о НЛО из агентурных источников. Сначала думали, что какой-то левый запуск проморгали. Китайский или иранский. Возбудились, конечно. Объект немаленький, а значит, где-то имеются и соответствующие средства… э-э-э… транспортировки. Потом подогнали спутник-шпион, разглядели НЛО вблизи и убедились: нет, ничего даже похожего на Земле не производят. Пока строили догадки, что это и откуда прилетело, произошло еще одно значимое событие – от НЛО отделился объект поменьше и направился к Земле. Теоретически с этой орбиты спускаемый аппарат – так называют меньший объект эксперты – никак не мог попасть на территорию России, по крайней мере в европейской ее части. Но уже в атмосфере он поменял траекторию, и упал, представьте, прямо у нас под боком – во Владимирской области. Такое вот странное везение. Хотя, может, и не везение… Так или иначе, нам удалось быстро локализовать место посадки и отыскать пилота. Он не ушел далеко, был сильно истощен – поплутал, замерз, потерял сознание. Этот пилот и есть ваш пациент…