Версия - [3]

На черногранитном обелиске высотой в сто метров были выбиты и прокрашены светящейся днём и ночью краской слова: «Освободителю от свободных».

И больше ни слова. Какому-такому освободителю, кого он тут освобождал, от кого – было неясно. На ступенях основания никогда не было цветов или свечек – можно думать, что освободитель жив-здоров. Свидетельства о том, что свободные тоже живы, иногда появлялись в виде бутылок и картонных стаканчиков с окурками и сальными бумажками от чебуреков. Похоже, освобождённые проводили здесь торжественные мероприятия.

Несмотря на то, что основной контингент населения этого района составляли русские и украинцы, на его беломраморной площадке не устраивали праздничных плясок со свистом и гиканьем, как принято у язычников.

Третьими по численности в этом славном, как теперь принято говорить на канцелярите, ГО («городском округе» – вместо слова «городе» – лексический идиотизм), были евреи, что и наводит на некоторые ассоциации. Обелиск был одной большой загадкой, к тому же опасной для полётов самолётов. Конечно, если при расчётах возможности натыкания их на гранитную иглу применили теорию вероятности, то опасность была невелика. Да и кто будет летать через Молдаванку! Разве что организуют рейсы на Сорочинскую ярмарку. Так не на бреющем же полёте! Вот если обратно…

Обелиск был загадкой не только для случайных любопытных. Не раз ответственные за охрану идеологии упирались в него лбами. Не раз они пытались откопать документальные обоснования появления обелиска. Однако всегда встречались с другой охраной – с услужливыми работниками архивов, должность которых хоть и была весьма и весьма малооплачиваемая, в идеологической чистоте сомнений не вызывала: в архивах работали только люди трижды проверенные. Поэтому и ко всем архивным бумагам было полное доверие. Тем более что написаны они были весьма убедительно, не раз в них прочитывались слова с корнем от «свободы», который был вышит золотом на всех хоругвях власти, и за которую было пролито так много крови. Грамотность и убедительность бумаг усугубляла воздействие на разум сотрудников идеологической безопасности ещё и благодаря способу чтения этих бумаг названными сотрудниками – они читали по складам. А при таком чтении, сами помните, как было в первом классе: пока дойдёшь до второго слова – первое уже забыл. Зато, как до сих пор с благоговением твердят историки-истерики, всё население страны стало грамотным и умело читать и писать. Хотя и на уровне второго класса. Выше учить было некому, да и в школу ходить было не в чем.

Площадка под обелиском размерами 25 на 25 метров и высотой 2 метра, покоилась на круглом основании диаметром 70 метров, которое тоже возвышалось ещё на метр, и было прорезано несколькими лестничными входами. Не пользуясь лестничками, на саму площадку влезть можно только при помощи друга, что и делалось неоднократно господами, когда глаза их залиты эликсиром счастья. Для бульдозера препятствие было серьёзное.

Обелиск был построен сразу после великого горя – смерти отца всех народов. Одни думали, что в его честь – как же, он был записным освободителем от царского гнёта, от опиума религии, от рабского труда на своём поле, от имущества, за которое приходилось платить налоги. От всех забот освободил! Одна только осталась, самая природно-естественная – как бы прокормиться с детишками… А другие не думали, другие знали, кому и за что вбит в землю этот восклицательный знак! Знали, что не ради памяти о добрых делах «отца», а в честь освобождения от его злой воли, и в честь того, кто был полководцем в этой славной операции. Потом узнали почти все, но не делились знанием с кем попало. А гости города так и покидали его часто в полном недоумении – видели памятник, но никакой о нём легенды не услышали. Какое-то заполночное действо инопланетян.

Чтобы не долго удивляться, как могло случиться то, что случилось, стоит вспомнить, благо, времени прошло ещё совсем немного, о тех днях, и задать вопрос:

Где мы и кто?

Будучи невольно образованным в ряде нестыкующихся областей, я вижу иногда совершенно неожиданные связи между фактами. Далее связи обрастают странными следствиями и не менее неожиданными результатами этих следствий.

Мы (русский народ) всё время (во все времена) под «Прощанье славянки» продираемся через пожарища, побоища, мёрзлые леса, Чернобыли и теракты. Клянём супостатов, из-за которых горим, мёрзнем и голодаем. И мрём в больших количествах. И нет у нас (у народа, как большинства), как бы мы сами себя ни хвалили, чёткого понимания собственной вины в наших несчастьях. У нас тугие мозги, плохие в них сосуды, и слишком недалеко мы отошли от обезьян (или от медведей?). Мы не просто вечно ведомые, мы генетические рабы, то есть ещё не забыли запах джунглей или тайги. Наверное, поэтому так любим болтать о родных берёзах. И это всё объясняет.

Конечно, и селекция виновата в создании нашего «менталитета». Как известно, для выведения новой породы млекопитающих, впрочем, как и морковки, нужно десятки лет отбирать и выращивать только особей с нужными новыми признаками. Наш великий селекционер – Отец всех народов, он же главный Рыцарь Мировой Революции, тридцать лет успешно занимался отбором, и породу такую вывел. Но где-то ошибся, так как новые люди о Мировой Революции ничего не знают, зато усиленно совершенствуют крутизну и бестолковщину своего менталитета. Очень понравилось нам это словечко – оно каждому позволяет говорить о его личном импортном свойстве – личном менталитете, как же!