Вершитель судеб - [14]

— Нет, — она даже не повысила голос, ее лицо напрочь закрылось.

— Я мог бы позволить тебе и Мелвиллу взять всю вину на себя. Я бы выставил тебе иск за непрофессионализм, и ты не смогла бы доказать обратное. В итоге вы двое могли бы распрощаться со своей карьерой. Его бы никогда не избрали ни на какой пост, а ты бы осталась пресловутым вашингтонским эскортом… не уверен, что далеко бы ушла от Хейди Фляйс, но кто знает, — он пожал плечами, пока она пристально смотрела на него. Он вел себя как придурок, но ему необходимо довести это до конца. У них было очень мало вариантов, и чем скорее она это поймет, тем лучше. (Хейди Фляйс основала подпольную компанию по проституции в Голливуде. Её связи со знаменитыми актёрами помогли ей в её преступном бизнесе.)

Он прошелся до другого конца кухни, стараясь слишком глубоко не вздыхать, проходя мимо нее. От нее по-прежнему исходил тот экзотический пряный аромат. Он делал его голодным, причем худшим из возможных способов.

— Я угрохал восемнадцать месяцев на выпестывание Мелвилла, я слишком многое вложил в него, и я не готов сдаваться без боя. Ты должна быть благодарна, что я собираюсь помочь тебе.

Она фыркнула, и даже этот звук был сексуальным.

— Каким же образом, что мы встречаемся, может помочь мне? Я видела фотографии некоторых из женщин, к которым ты прибегал…, — она закатила глаза, — это не совсем та компания, в которой я хотела бы быть.

«Господи. А что такое случилось с теми женщинами, с которыми я встречался?» Они всегда были привлекательными, отполированными, хорошо воспитанными. Он тщательно выбирал их, пытаясь застраховаться с ними от прессы, но также не заставлять его краснеть за них.

— А что, черт возьми, не так с моими спутницами? — спросил он, реально раздражаясь, поскольку она критиковала его вкус к женщинам.

— Не заводи меня, — ответила она, поворачиваясь к раковине, чтобы помыть их кофейные чашки.

Он с расстройством провел рукой по волосам. «Оставайся сосредоточенным», — сказал ему его внутренний голос-надсмотрщик.

— Послушай, давай придерживаться интересующего нас вопроса. Мы собираемся провести пресс-конференцию, на которой я объявлю, что ты моя девушка, и поэтому мы были в гостях в люксе Мелвилла. Мы не сможем скрыть факта, что ты работала эскортом, но мы можем немного его подретушировать, что с тех пор, как ты увидела меня, ты бросила этим заниматься. Ты изменилась, благодаря любви к хорошему мужчине и все такое. Это долгий путь, но по крайней мере мы будем контролировать ущерб, причиненный твоей репутации. Мы могли бы сделать тебя любимицей СМИ благодаря этому. Мы можем поднять вопрос о более строгих законах по защите жертв торговли людьми; ты дашь пару симпатичных интервью, объясняя, почему и как стала вести такую жизнь.

Он просто ощущал ее нерешительность, но ее челюсть все еще была напряжена, тело было сталь под шелком. Она не размазня. Он понял, что ей не нравится делать то, на что ей указывают другие, и ему пришлось подавить улыбку, представив, как она должна была сдерживать себя с некоторыми доминирующими клиентами.

— Ты действительно думаешь, что я хочу рассказывать свою историю прессе?

— Нет, но я также думаю, что в ближайшие несколько недель, неважно, чем ты будешь заниматься, ты не уйдешь от внимания прессы. Разве ты не любишь относиться с понимаем к вниманию?

Он почти видел, как вращаются колесики у нее в голове. Он даже не стал ей пояснять суть дела, представляя все с другой точки зрения, вопрос был закрыт. Она уже была выброшена из зоны комфорта и пути назад не было.

— Я подумаю об этом, — наконец ответила она.

Он кивнул, понимая, что ему не стоит настаивать на данный момент. Дерек Эмброуз знал наверняка, как стоит вести переговоры, и горячий, чертовски сексуальный эскорт ничем не отличалась от праведных, дородных политиков. В некоторых ситуациях действительно требуется железный кулак, но в других — леденец.

— Скажи мне, кто знает о твоей работе? — спросил он, подпирая бедром столешницу.

Она жестом указала ему следовать за собой в гостиную. Он зачарованно смотрел, как ее попка покачивается под мягкой струящейся тканью халата, и его член дернулся в десятый раз за последние двадцать минут.

Они сели на противоположные концы дивана из красного дерева, отделанного парчой, она вздохнула.

— Никто не знает… и не знал… ничего, — тихо ответила она.

Он уставился на нее в изумлении.

— Никто? Ты была эскортом восемь лет, и ты никому не рассказывала?

— Ну, клиенты, очевидно, знают и само агентство, но другие нет. Никто.

— Семья? — спросил он.

— У меня нет семьи, — быстро ответила она, судя по ее тону, он понял, что эту тему лучше не поднимать.

Он посмотрел на нее, вспомнив возникшие подозрения членов Клуба «Сильных Игроков» о ее позднем подростковом периоде. Он попытался отбросить его в сторону, но все равно испытал чувство тошноты.

— А что ты делаешь, если сталкиваешься с клиентом, — слово «клиент» оставило какой-то неприятный привкус у него на языке, — где-то? Что ты делаешь, чтобы они не узнавали тебя?

— Я скрываю обе стороны моей жизни. Как только я начала иметь приличные деньги от эскорта, я перестала ходить на общественные мероприятия с клиентами, и стала избегать всевозможных сборищ, где клиенты могут быть участниками этих вечеринок, то, что связано непосредственно с частной стороной моей жизни. Хотя это приводит мою лучшую подругу в бешенство. Я отказываюсь с ней присутствовать на политических собраниях или больших вечеринках по сбору средств.