Вершины не спят (Книга 2) - [59]

—  По алфавиту — это значит по порядку. И как бы в пояснение, делая акцент на «а»,

Астемир вызвал на помост известного всей Кабарде Абанокова. Это был народный судья. По всему было видно, что Абаноков многое дал бы, чтобы не быть Абаноковым, не носить фамилию на букву «а». Люди увидели даже какое-то предначертание в том, что первым предстал перед ними на суд сам судья.

Процедура чистки началась. Секретарь комиссии читал анкету судьи. Люди внимательно слушали, хотя и без анкеты знали судью по многим делам. Абаноков то бледнел, то краснел, будто его попеременно обдавали то горячей водой, то холодной.

Кто не знал Абанокова? Сын коновала, он рано осиротел, попал в казачью станицу к лавочнику, там научился счету и грамоте и вскоре начал писать за плату разнообразные, хоть и малограмотные прошения. Благодаря этому он и прослыл человеком, знающим законы, и после упразднения шариатских судов быстро пошел в гору: раз пишет прошения, знает названия всех учреждений и в какое из них с чем следует обращаться, ему и поводок от волов в руки. Но знаток юриспруденции все-таки не был уверен в себе, поэтому бегал к руководящим товарищам чуть ли не по каждому делу —упаси аллах вынести опрометчивый приговор. А если случалось, что вдруг по ходу дела выяснялись какие-то непредвиденные обстоятельства, в корне меняющие суть дела, а Абаноков уже имел указания свыше, он оставался тверд и никогда не отступал от заранее согласованного приговора.

Вот каков был судья Абаноков! Но в остальном он был неплохой человек.

Среди присутствующих Абаноков заметил многих из тех, кого он когда-то осудил. Как же при этом не волноваться! История жизни Абанокова была рассказана. Солнышко продолжало ярко светить. Инал по-прежнему ходил вдоль и поперек помоста, тяжело ступая, погруженный в свои размышления. Астемир пригласил желающих высказаться. Но никто не знал, с чего начать. Только Давлет, предвкушая удовольствие поговорить с судьей на равных, воскликнул:

— Дать ему гусачком по голому заду!

Излюбленная прибаутка шхальмивоковцев-жерновщиков развеселила людей. Все как бы очнулись, зашумели, послышались возгласы:

 —   Верно! Гусачком его!

Неслись и более осмысленные выкрики:

—  Его законы привязаны к сапогам начальства. Куда сапог, туда и закон... Не нужно такого судью! Почему новый лесник на свободе?

До сих пор не был забыт случай в Батогинском лесничестве. Молодой лесник получил указание от начальства: стреляй в браконьеров, ответ будем держать мы. И случилось, что лесник застрелил браконьера. Дело передали в суд. Лесника приговорили к тюремному заключению, но лихие начальники велели освободить убийцу. Жена убитого долго обивала пороги, требуя возмездия за кровь, она и плакала, и грозила передать дело в более справедливый, шариатский суд, но, увы, ничего не достигла.

Воспоминания об этом деле разожгли страсти. Одни говорили, что судья потому и называется народным судьей, что он защищает интересы народа, другие не соглашались с этим:

—    А вдова и пятеро детей-сирот — это не люди, не народ?

—    Щитом защищаются, но щитом можно и убить.

—    Гусачком, гусачком судью!..

Инал перестал вышагивать, он все не мог принять решения, какую сторону поддержать. Поддержишь судью — люди скажут: «Инал защищает несправедливость». Поддержишь его противников, значит, судью придется вычистить из партии, и тогда потеряешь нужного человека.

В толпе начала проталкиваться вдова убитого. Она старалась, чтобы все увидели ее детей, кричала:

—  Глядите! Вот дети, которых он сделал сиротами. Глядите, люди! Глядите и вы, мои сыны. А вот тот, кто виновен в нашем несчастье. Смотрите на него, запоминайте! Вырастете — мстите.

Астемир растерялся. Инал подсказал ему:

—  Ведь мы не давали ей слова. Женщина услыхала Инала.

—  Не давали слова! Да разве словами кормят детей? Слово и на углях не испечешь...

Нужно было что-то решить. Астемир, справившись с растерянностью, громко сказал:

—  Я поддерживаю тех, кто требует исключения Абанокова из партии.

Инал хмуро метнул на него взгляд, но промолчал.

Астемир возвестил:

—    Поднимите руку те, кто не хочет оставить Абанокова в партии.

—    Мы не хотим оставить его судьей, — раздались крики.

—    Человек, исключенный из партии, не может быть судьей, — пояснил Астемир.

—    Тогда будем поднимать две руки: одну, чтобы выкинули из партии, другую, чтобы перестал быть судьей.

 Так или иначе, на этот раз не пришлось призывать людей дважды и трижды, как это было при голосовании в Шхальмивоко, — все охотно подняли руки, некоторые не отказали себе в удовольствии поднять обе руки. Судья удалился той же походкой, какой обычно уходили от него осужденные.

На букву «а» было еще три члена партии, и самым интересным из них был молодой балкарец Адыков, председатель окризбиркома[5]. Инал давно был недоволен Адыковым. Он знал немало случаев, когда сельские сходы выносили решения о лишении избирательных прав подкулачников, мулл, скрытых спекулянтов, а окружная комиссия восстанавливала их в правах. Адыков всегда находил мотивы: этот осознал ошибку и встал на честный путь, тот прикупил лишней земли, будучи не в состоянии прокормить большую семью, многие, по мнению Адыкова, страдали от наветов, и, наконец, Адыков утверждал, что к лишению избирательных прав нередко стали прибегать из побуждений кровной мести.