Вершина счастья - [142]

— А разве в тебе только одна вершина на всю ночь? Ты так сильно изменился?

— Вполне достаточно, чтобы любить тебя до самого утра, — прорычал Джереми.

Мередит захихикала, опьяненная свободой от страха. Она не задавала вопросов и не думала, а просто действовала, повинуясь женскому инстинкту. Пальцы покончили с пуговицами бриджей и принялись расстегивать рубашку. Девлин стоял совершенно неподвижно, его грудь чуть заметно вздымалась. «Может, это всего лишь пьяная галлюцинация? — мелькнуло где-то в глубине сознания. — Нет, нет! Жаркое прикосновение этих гибких пальцев так же реально, как и огненное наслаждение, которое они пробуждают, где бы ни странствовали». Он крепко стиснул шторы, свой якорь в этом головокружительном океане ощущений, в который Мередит погружала его все глубже.

Расстегнув рубашку, ее руки забрались под нее, пересекая грудь. Она ласкала его, изучая каждое ребро, запутываясь пальцами в золотистых волосках, перекатывая под ладошками заострившиеся соски. Пока ладони играли на груди, рот блуждал по спине. Вначале она целовала и покусывала кожу через ткань, но вот руки остановились ровно настолько, чтобы поднять рубашку вверх, давая губам ощутить долгожданное тепло. Покусывая и потираясь бархатными устами, она пересекла позвоночник от плеч до глубокой ямочки над ягодицами.

Джереми привстал на цыпочки, его грудь напряглась, а мышцы рук вздулись от усилий сдержать себя.

— Имей сострадание, — пробормотал он.

— Сострадание — совсем не то, что мне хотелось бы получить, — отозвалась Мередит, покусывая кожу под лопаткой.

— А чего же ты хочешь? — подыграл Девлин, хотя голос звучал хрипло и прерывисто.

В ответ она стащила вниз его расстегнутые брюки и обхватила ладонями его мужское естество. В глазах Джереми взметнулись искры, и он до крови закусил губу. Ему хотелось продлить наслаждение, подольше побарахтаться в этой неожиданной, восторженной смене обстоятельств.

Кончики пальцев Мередит легко пробежали по его телу, затем скользнули вниз, чтобы погладить гладкую кожу живота, и обхватили ягодицы. Она легонько сжала руки, и Джереми застонал, прислонившись к стене.

— Мередит, — выдохнул он, — а-а-а… Ты убиваешь меня… Где ты этому научилась?

— У меня имелся талантливый преподаватель и… мое собственное воображение. О чем я, по-твоему, думала по ночам все это время?

Она погладила крепкие, мускулистые ягодицы, твердые бедра, пробираясь к его жесткому стержню.

Девлин испустил мучительный стон.

— Мередит, я не могу больше сдерживаться. Она запустила руку в карман его полуспущенных бриджей и вытащила большой носовой платок. Пока одна рука ласкала, другая пробралась между ног — и Мередит введет Джереми в мир за пределами наслаждения, за пределами разума. Он стиснул пальцы и весь оцепенел, издав какой-то первобытный крик. Когда все закончилось, он опустился на колени, прислонившись головой к окну. Мередит присела рядом, крепко обхватив его руками, словно собираясь никуда не выпустить.

Снаружи, за дверью, остановились Неб и Бетси. Огромный африканец повернулся к девушке, рассекая темноту белозубой улыбкой.

— Детка, кажется, ты все не так поняла, — тихо прошептал он, озорно подмигивая. — Это она заставляет его визжать, как прирезанного борова.

Джереми понятия не имел, сколько они просидели у окна, прежде чем мозг постепенно вернулся из глубокого, черного, блаженного пространства, которое он познал на несколько мгновений. Девлин повернулся, опустился на пол и притянул Мередит в свои объятия,

— Ты ведьма, женщина, — пробормотал он. — Ни одной куртизанке не удалось бы сделать то, что ты только что сотворила со мной.

— Вот и хорошо. Значит, не будешь и пробовать. — Она потерлась щекой о его влажную грудь.

Какими чудесными, какими знакомыми были эти запах, ощущения и вкус!

— Я говорил тебе, что являюсь хозяином в доме и подчиню тебя своей воле… А вышло все наоборот — это ты обуздала меня. Нет! Ты меня… укротила.

— Вряд ли.

— Укротила, — твердо повторил он. — Ты превратила меня в дрожащую безмозглую массу плоти. Я всего лишь студень под твоими прикосновениями.

Она хихикнула.

— Ты не похож на студень. Скорее — мне это напоминало… камень.

— Дерзкая девчонка.

Девлин легонько укусил ее за плечо. Рот опустился, коротко касаясь губ Мередит. Ее уста казались солоноватыми, и он догадался, что это соль его кожи.

— Ты доказала свою власть надо мной, — хрипло прошептал Джереми. — Поэтому, как хороший подданный, я буду боготворить тебя.

Он потянул ее вверх так, чтобы они оказались лицом к лицу. Его руки блуждали по ней, вновь открывая выпуклости, впадины и равнины тела. Потом Девлин обхватил ее груди и пробормотал:

— Ты хоть представляешь, как мои руки томились по всему этому?

Большие пальцы обводили вершины грудей До тех пор, пока они не напряглись, а затем продолжали исследовать каждый дюйм ее тела, лаская даже подошвы ног.

— Мне кажется, — нетвердым голосом произнесла Мередит, — ты хороший подданный, потому что прекрасно почитаешь свою властительницу.

— Я только начал, — хрипло отозвался Девлин. — Ты доставила мне наслаждение… Теперь я намерз серьезно заняться тобой. Он целовал ее шею и уши, то и дело возвращаясь, чтобы вкусить медовой сладости рта. Губы Мередит припухли от прежних сильных поцелуев, и Джереми нежно покусывал их. Затем он двинулся к затылку, массируя зубами чувствительную женскую кожу. Она неудержимо затрепетала, когда Девлин втянул в рот нежную плоть у позвоночника, одновременно накрывая грудь ладонями и возбуждая соски до отвердения. Потом он попросил Мередит встать.