Верой и правдой - [91]

Отряд Дайлина таял на глазах, но не подпускал к катапультам озверевших эльфийских лучников. Напрасно их генерал размахивал знаменем и гнал их вперед. Горстка людей стояла твердо, не прогибаясь и не пропуская врага через свою позицию.

Дайлин рубанул неосторожно подставившегося эльфа эльфийским же мечом и быстро оглянулся. В свете горящей восемнадцатой катапульты он увидел, как свора тяжелых рыцарей рубит отчаянно сопротивляющийся отряд Рустама. Рубит его друзей. Им не уйти, понял он в одно мгновение, и сердце резануло болью.

— Глинглок! — прокричал он из последних сил и бросился к генералу, держащему в руках ненавистное эльфийское знамя, за ним устремились все, кто еще мог держаться на ногах.

Дайлин был от знамени всего в каком-то шаге, когда тяжелый клинок пробил ему грудь.

— Глинглок… — выдохнул он и упал на землю.

Его еще несколько раз рубанули, но он уже не чувствовал боли, видя перед собой лишь своего отца, своего улыбающегося отца.

У западных ворот в боевом порядке застыли глинглокские рыцари. Их всего сотня, но они рвутся в драку. За все время осады они участвовали всего лишь в одном бою, и стыд рвет их сердца и гонит вперед. Молодой виконт Брайбери, возглавивший отряд, искусал губы в кровь, нетерпеливо сжимая и разжимая вспотевшие от напряжения ладони. Там, за стеной, кипит бой и умирают люди. Там, за стеной, решается судьба, решается все. А они здесь, они пока еще здесь, и это приводит Куно в бешенство. Он ждет команды, но ожидание затягивается, а команды все нет.

На верхней площадке барбакана напряженная тишина. Маршал Годфри, граф Лондейл, Злотарь застыли в молчании, про себя считая загорающиеся катапульты. Шестнадцатая, семнадцатая, восемнадцатая… их огонь освещает лондейлских добровольцев, рвущихся вперед и вперед. В их пожаре видно, как редеют ряды прикрывающего отряда, видно знамя генерала Риталя, завязшее в ожесточившихся людях. И, к сожалению, хорошо видно, как врубаются в отряд Рустама эльфийские рыцари.

— Назад, отступайте, отступайте, — невольно шепчут губы старого графа.

Но добровольцы его не слышат, они рвутся к девятнадцатой катапульте, умирают один за другим и все равно рвутся.

— Пора выводить рыцарей. Пора! — не выдерживают стальные нервы Злотаря.

— Нет, — тихо отвечает маршал, — рыцари выйдут, чтобы прикрыть отступающих. А там нет отступающих, там их пока просто нет.

И все-таки люди подожгли девятнадцатую катапульту. Как это им удалось, неясно, но они это сделали. И только после этого жалкая группка выживших попыталась уйти в город. За ними устремились эльфийские рыцари, топча израненных добровольцев копытами боевых коней и рубя их в клочья.

Ворота распахнулись с невиданной быстротой, в считаные мгновения опустился мост, и в схватку вмешалась сотня глинглокских дворян. Они сцепились с эльфами, смешав их ряды, отскочили в сторону, снова сцепились, завладев целиком и полностью их вниманием. Выбежавшие следом за ними ополченцы на руках втащили в город израненных добровольцев. И в то же мгновение заиграл горн, подавая рыцарям сигнал возвращаться в город.

Вслед за людьми в город устремились было и эльфийские бароны, но дружный залп арбалетов и баллист остудил их рвение, позволив уцелевшим всадникам беспрепятственно вернуться в Лондейл. А крепкие руки ополченцев не мешкая захлопнули ворота и подняли мост. Вылазка закончилась.

Госпиталь при графском дворце гудел как потревоженный улей, переполненный слухами о ночной вылазке. Выздоравливающие солдаты, сестры милосердия, помощники и ученики целителей — все говорили только о ней.

Герда напряженно прислушивалась к разговорам, ловя каждое слово. Очередное поражение эльфийских хозяев ее не особенно-то и взволновало, но вот вероятность потерять по-глупому свою мишень, а с нею и богатую награду встревожила ее не на шутку.

«Какого лешего этот чужемирец-капитан влез в эту гибельную авантюру? — подумала она с раздражением. — Старуха Ангейро явно поторопилась, назначив за его голову награду. Ей стоило подождать годочек, и все уладилось бы само собой. Уж больно этот парень неуемный, лезет всюду, куда его не просят».

И она с жадностью слушала рассказы о произошедшем, пытаясь понять, попал ли ее чужемирец в число выживших или нет. Но все бесполезно, госпиталь был переполнен слухами, а не информацией. Ясно было только одно — ушли шесть сотен, а вернулись единицы. И эта не самая лучшая для нее статистика приводила Герду в бешенство.

Почувствовав, что теряет контроль и огрызается на самые невинные замечания, ставя под угрозу свое «белое и пушистое» прикрытие, Герда усилием воли взяла себя в руки и отпросилась из госпиталя. Ей нужна была верная информация, а таковую в этом городе можно найти только у одного человека, вернее, эльфа. И плевать, что он на это скажет, в конце концов, он у нее в долгу.

Герде не пришлось искать толстяка Трамгеля и терять время, выходя на связь. Эльфийский бог Неиклот был к ней сегодня благосклонен — Трамгель пришел к ней сам. Как и в прошлый раз, он поджидал Герду в ее же квартире.

— Как ты узнал, что я приду? — прищурилась Герда, когда невозмутимый эльф показался из-за занавески. — Или ты собирался ждать меня здесь до вечера?