Верой и правдой - [10]

— Глинглок!!!

— Глинглок!!! — взорвалась толпа.

— Глинглок!!! — скандировали, сжимая кулаки, люди с искаженными от ярости лицами.

— Глинглок!!! — кричали солдаты и ополченцы, потрясая оружием.

— Глинглок!!! — грозно зарычали рыцари, бароны и графы, особенно четко осознавая в эти минуты свой дворянский долг.

— Глинглок!!! — выдохнули выжившие лондейлские безнадежные. После Лингенского леса для них этот клич имел свое, особое значение.

— Глинглок, — зловеще прошептал бывший рыбак Жано, многообещающе поглаживая свежие шрамы на предплечье.

— Глинглок! — без особого рвения прокричали шпионы эльфийского герцога, одолеваемые страхом и дурными предчувствиями.

Война перешла во вторую фазу, ожесточенную и непредсказуемую. У разбитого королевства появился лидер.

Глава 2 Офицер

Длинный, почти метровой длины клинок, простая поперечная гарда, обтянутая шершавой кожей удобная рукоять с круглым плоским навершием. Ни золота, ни драгоценностей, из украшений лишь вычеканенный на навершии геральдический лев, грозно оскаливший пасть. Меч, созданный для боя, а не для парада.

Рустам провел ладонью по холодной стали и не почувствовал ничего, мелькнула только глупая мысль: «Рыцари должны сражаться верхом, а я всего один раз сидел на лошади, и кончилось это для меня сломанной ключицей. Интересно, можно ли рыцарю сражаться сидя на телеге?..»

— Смотри не порежься, — прогремел над его ухом чей-то ироничный голос.

Рустам дернулся и вскочил на ноги, едва не уронив меч на пол. Впопыхах схватил его вместо рукояти за лезвие и в самом деле слегка порезался.

— Ну вот, что я и говорил, — удовлетворенно заметил Гарт, а это был именно он, забрав у Рустама меч и взяв в руки его порезанную ладонь. — Ерунда, царапина, это даже хорошо, в следующий раз будешь с ним поуважительней обращаться. Меч оружие благородное, неумелых рук не терпит.

— Если бы не ты, я бы не порезался, — вяло парировал Рустам.

— Еще как порезался бы, — усмехнулся Гарт, — не сегодня, так завтра, но обязательно порезался бы.

— Неужели я настолько плох? — уныло буркнул Рустам и покосился на хищно блеснувший меч.

— Ну не сказать чтобы уж совсем никуда не годился, и тем не менее… — Гарт осекся и внимательно посмотрел на друга. — Братец, ты чего такой кислый? Вроде радоваться должен, вместо этого сидишь здесь в тоскливом одиночестве, страдаешь. Ну-ка давай выкладывай, в чем дело.

— Да не знаю. — Рустам устало махнул рукой. — Пусто как-то стало. Раньше был безнадежным, вроде бы хуже некуда, и все же какое-то место в жизни. А теперь стал не знаю кем и понятия не имею, что со мной дальше будет.

— Э, братец, что-то ты совсем завял. — Гарт аккуратно положил меч на полку и сел на деревянную лавку, усадив друга рядом. — О чем жалеешь? Ты же смертником был, недочеловеком, так, мразью подзаборной, которую не жалко.

— Я не был мразью! — вскинулся Рустам и тут же поправился: — Мы не были мразью!

— Правильно, — не стал спорить Гарт, — не были. Но остальные к нам относились именно так. А это тоже важно, что бы там ни говорили. А теперь мы стали свободными, с деньгами, с чистой совестью, с нашивками на плечах. А ты так и вовсе с рыцарской цепью на груди. — Гарт покосился на пустую Рустамову грудь и поправился: — То есть самой цепи пока нету, но право-то на нее у тебя уже есть.

— Вот-вот, в ней-то все и дело, — отозвался Рустам. — Знаешь, когда меня произвели в рыцари, вначале такая радость нахлынула, два дня как на крыльях. Надо же, меня — и в рыцари. А сейчас думаю: а почему меня? За что? За мои сержантские нашивки, что ли? Что я такого сделал?

— Ты чего, Рус? — У Гарта округлились глаза. — Тебе что, память отшибло? Забыл, сколько гномов искромсали, а эльфам как просрат… дали? Да мы, только сами, силами своего маленького отряда, в обозе почти два пула тяжелой гномьей пехоты грохнули.

— Вот именно, — вспыхнул Рустам, — МЫ. Мы это сделали, все вместе. И я ничем не лучше тебя, Дайлина, Жано, Сарда или тех, кто не выжил. Гастер так в знамя вцепился, что свои еле оторвали, у Жано одиннадцать зарубок на руке, там, где Сард с Джинаро стояли, — трупов по колено, Дайлин с того света вышел и без колебаний снова в самое пекло, а без тебя, Гарт, нас и вовсе размазали бы, Мальве, сразу и бесславно. Почему так высоко наградили именно меня? Я не больше других врагов сразил, не лучше других дрался, не меньше остальных дрожал от страха. Мне перед тобой и ребятами неудобно. Этот меч, — Рустам кивнул на полку, — мне словно руки жжет.

— Знаешь, братец, — задумчиво сказал Гарт, — вот эта черта мне в тебе и нравится. А с другой стороны, ты иногда ну такой дундук, прости господи. Ты что думаешь, рыцарское звание это награда? Кто, по твоему, рыцари?

— Ну, — невольно задумался Рустам, — рыцари — это дворяне, знать, высшее общество.

— И это тоже, — согласился с ним Гарт, — но все это лишь мишура. А на деле рыцари-дворяне — щит королевства, его меч и копье. Их предназначение — сражаться за Глинглок, их долг — умереть за него не колеблясь. В мирное время они наслаждаются своими привилегиями, но обязаны быть всегда наготове, в военное время они садятся в седло и ведут за собой остальных. Рыцарь — это прежде всего обязательства, остальное лишь сопутствует званию. Его величество не наградил тебя, а возложил на тебя повышенные обязанности, чему служит доказательством этот меч. Посмотри на него, братец, на нем нет золота, но он крепок и гибок. Это не награда, это оружие. И если ты это поймешь, то он не будет жечь тебе руки, а станет в них послушным и верным инструментом. Так что можешь успокоиться, — Гарт посмотрел на озадаченное лицо друга и весело ухмыльнулся, — твое звание вовсе не награда. Наградой были золотые, и тебе нечего стыдиться, ты получил долю наравне с остальными, столько же, сколько и все.