Верования дохристианской Европы - [19]

Точно так же как и боги, норманн твердо знал, что рано или поздно грянет Рагнарёк. Митгард, — такой привычный, пускай далеко не всегда гостеприимный, суровый северный мир, — окажется повержен и сгинет в пламени Последней Битвы. Та же судьба постигнет Асгард, который обратится в пылающие руины. Боги (и люди вместе с ними!) встретят с оружием в руках полчища врагов и, зная что обречены на гибель, будут сражаться до последнего. Они все обречены и знают об этом, но никто не посмеет бросить клинок и просить пощады!

Религиозная система подразумевает под собой прежде всего систему этическую, тип поведения и общепринятое мировоззрение. Возвращаясь к древним германцам эпохи до падения Рима, которые и дали фундамент для верований скандинавов, можно выстроить довольно непротиворечивую гипотезу, отвечающую на сложный вопрос — а почему, собственно, древние племена готов, лангобардов или вандалов быстро и достаточно мирно крестились, причем массово? Перешли в христианство, являющееся прямой противоположностью воинственным и жестоким культам германцев?

В первые века зарождения христианства, и германцы, и ранние христиане-мученики, мерили жизнь героическим стандартом. В Риме времен Нерона, Диоклетиана и прочих императоров-гонителей Новой Веры более чем хватало германцев-политеистов, занимающих самые разные позиции в социуме — от рабов, до солдат римской армии и богатых торговцев. Поведение ранних христиан, шедших ради своего Бога на мученичество и погибель, соответствовало варварской традиции — не сдаваться и не отступать перед угрозой неминуемой смерти! Не отрекаться от своей судьбы. Решение только за человеком — капитулировать перед фатальными обстоятельствами или бороться до конца.

Героическая смерть, как и мученическая, — не поражение, а триумф. Это сближало первохристиан и германцев, а так же облегчило принятие последними единобожия. Перед ними был очень близкий и наглядный пример. Христиан было не победить — и это импонировало варварам, которые полагали достойное и мужественное поведение перед лицом смерти наивысшей доблестью.

То же мы видим и в религиозной концепции норманнов: телесное спасение невозможно, но если так — нельзя опускать руки! Нельзя не сопротивляться абстрактному «злу», которое однажды вырвется из Мюспелльхейма! Герой может показать, кто он есть на самом деле, только в своей смерти. Сила и мощь Добра и Упорядоченности — не в триумфальной победе, а в способности биться с Хаосом даже перед лицом неизбежного и окончательного поражения.

Это насколько мрачная, настолько же и утверждающая торжество человеческого духа философия. Беззаветный героизм, над которым не властны ни смерть, ни чудовища Утгарда, ни сами боги.

* * *

Норманны понятия не имели о том, что такое энтропия как функция состояния термодинамической системы, определяющая меру необратимого рассеивания энергии. Равно как и не знали формулы «тепловая смерть Вселенной» — однако, предвосхитили эти научные выкладки, которые появятся лишь многие столетия спустя. Великие истины остаются таковыми хоть в Древней Скандинавии, хоть в научных лабораториях ХХ или XXI веков.

«Стареет мир, к закату ощутимо клонится», читаем мы в готских источниках. Те же нотки мы видим и в древнескандинавских сагах — и солнце не обладает уже тем блеском, и рыбы в море меньше стало, и дичь в лесах изводится. Вы скажете — устная традиция передавалась от старикам к молодым, а человек в возрасте всегда видит окружающее совсем иначе, чем в юности? Да, конечно, однако обязательная ремарка о «старении мира» является чем-то значительно большим, нежели старческое брюзжание.

Это — твердая уверенность в постепенном дряхлении Митгарда, а вместе с ним и всей Вселенной Иггдрасиля. Вовсе не обязательно воспринимать Рагнарёк буквально, как разрушение всего сущего, но давайте вспомним, что Девять Миров и их обитатели действительно исчезли после христианизации — это ли не Гибель Универсума?

Впрочем, не будем строить умозрительных теорий и обратимся к фактам, изложенным в «Пророчестве вельвы».

* * *

Перво-наперво следует напомнить читателю о порождениях Хаоса, которые остались в Мирах Иггдрасиля после возникновения Вселенной. Хтонических монстров в обитаемой ойкумене куда больше, чем хотелось бы, и все они рано или поздно станут орудиями безжалостной Судьбы.

Давайте пройдемся по персоналиям. Выясним, кто есть кто. Взглянем в глаза чудовищ.

В первую троицу (если не считать Локи, который примет в апокалипсическом спектакле самое живое участие) входят волк Фенрир, мировой змей Мидгардсормур и огненный великан Сурт.

* * *

Фенрир. Сверх-волк. Гигант. Меньше этого существа разве что четырехглазый Гарм, с которым мы встречались на входе в царство Хельхейм. Из «Эдды» нам известно, что Один потребовал привести к нему всех трех детей Локи от Ангрбоды — старухи из Железного леса. Митгардсормура бросили в океан, великаншу Хель отправили в «нижние миры» — «дабы она давала приют у себя всем, кто к ней послан, а это люди, умершие от болезней или от старости», волка Фенрира же асы оставили жить у себя, не взирая на то, что вельва ясно предсказала, каков будет исход («Видение Гюльви»):