— прочел Владимир Николаевич на листе, вынутом из «пишущей машинки».
— Ну что ж, название симпатичное… — произнес он и закрыл глаза. Ему показалось, что стоит только посидеть несколько минут вот так, с закрытыми глазами, и все пропадет: и Бучков из психбольницы с созвездия Водолея, и «переводчик» с языка бимбо, замаскированный под пишущую машинку, и «Галактическая медуза» Верола Каторо…
— Владимир Николаевич, — услышал он спокойный голос посетителя, я вас не понимаю. Вы что, мне не верите? Вы же редактор, образованный человек… Скажите, вы видели когда-либо такой переводчик? Или, может быть, слыхали от кого-нибудь?.. А о планете Бимбо?..
— Ну, о Бимбо я, положим, не слышал, — открыл глаза Владимир Николаевич. — Но пришельцы у меня бывали. И письма они писали. Вот там, в шкафу… Гляньте, если интересно.
— Неинтересно! — отрезал Бучков. — Мы с вами зря теряем время. Я вам дело предлагаю, доказательства предъявляю, а у вас стандартная реакция: «психбольница, шизофрения…» Ну ладно, считайте, как вам угодно, но давайте закончим дело…
— Я же сказал, что прочту ваши рукописи, — изумился Владимир Николаевич. — Чего же вы еще хотите?
— Дело в том, что это не мои рукописи, — ответил пришелец. — Это «самотек» из моей редакции. Честно говоря, Владимир Николаевич, — у меня цейтнот! Нет ни времени, ни материала для номера. Только поэтому я иду на такое неслыханное нарушение законов космической этики: контакт с вами. У нас на Бимбо кризис фантастики — все вторично и ни одной свежей мысли. У вас, должно быть, по другому… Такой уважаемый журнал, как ваш… Я, правда, давно не читаю фантастики в журналах, знаете, насмотришься на эти рукописи… Я предлагаю вам честную сделку: вы даете мне десяток рассказов из вашего самотека, а я оставлю здесь столько же своих. Мне, как и вам, хочется чего-нибудь новенького, свеженького, какую-нибудь «изюминку»… А что может быть лучше рассказов из другой Галактики?
«Черт возьми, — лихорадочно думал Владимир Николаевич, — если это правда, то у меня есть шанс обеспечить себя рассказами на год вперед. А если нет? Но почему нет? Рассказы-то — вот они… И что я теряю?»
Он протер очки, привычным жестом водрузил их на место и стал пристальней смотреть на Бучкова. Тот курил, неторопливо стряхивая пепел на редакционный ковер. Именно эта уверенность посетителя и заставила Владимира Николаевича отбросить последние сомнения.
— Так вы, говорите, тоже редактор? И тоже, конечно, «горите»? переспросил он Бучкова. Тот коротко кивнул.
— Да-да, — тоже кивнул Владимир Николаевич. — Ну что ж! Я принимаю ваше предложение… э… коллега!
— Спасибо, коллега, — отозвался Бучков и наклонил голову. — Итак, я даю вам десять рассказов…
— Двадцать, — быстро сказал Владимир Николаевич. — Вдруг что-либо не пойдет?
— Хорошо, — пожал плечами Бучков. — Хотя, я думаю, пойдет все — и у вас и у нас!
— Может быть, может быть… — задумчиво отозвался Владимир Николаевич, отсчитывая двадцать рукописей из стопки «Макулатура». Вот, пожалуйста, ровно два десятка, прошу!
— Благодарю! — ответил Бучков и сунул пачку рукописей в «кейс». Переводчик я вам оставлю, но вы его не афишируйте особенно, сами понимаете…
— Непременно, непременно! — энергично закивал Владимир Николаевич. — У нас сигареты воруют, шариковые ручки, а тут такой прибор! Импортный… Только в сейф!
— Разумно, — одобрил пришелец и поднялся со стула. — Ну что, коллега, давайте прощаться! А через годик, когда рассказы кончатся, я вас снова навещу. Договорились?
— Конечно! Я буду вас ждать, — ответил Владимир. Николаевич, пожимая руку гостя. — В любое время, всегда рад!
— Спасибо! — коротко улыбнулся Бучков и взялся за ручку двери. Всего хорошего, Владимир Николаевич! — произнес он и вышел из комнаты.
Владимир Николаевич выскользнул вслед за ним ровно через секунду, но коридор был уже пуст.
— Похоже, и в самом деле пришелец… — вслух подумал Владимир Николаевич. — Бимборианин… или бимборианец? Короче, Водолей… довольно засмеялся он.
Вернувшись, Владимир Николаевич наугад достал из стопки рассказ, сложил его как положено, сунул в машинку и нажал на кнопки согласно инструкции. Как и в первый раз, аппарат зашипел, втянул в себя листки и тут же выплюнул их с другой стороны. Владимир Николаевич благоговейно поднес листок к глазам и прочитал первую строку:
«Звездолет величественно удалялся. В алом пламени дюз таял медленный космос…»
