Вернуться в сказку - [243]

Тео был так обижен. Ещё бы! Он ждал встречи со старшим братом, радовался этому… И тут? Ребёнок вряд ли мог помнить своего отца, он был слишком мал, когда тот умер. Но ему, пожалуй, хотелось это помнить. У него не было братьев или сестёр его возраста, как у Джулии, у него не было любящего отчима, как у Генриха. Он чувствовал себя одиноким. Мать не смогла бы дать ему всего, хотя, Джил видела это, эта несчастная женщина искренне пыталась это сделать.

— Зато наш отец спал с твоей матерью, когда моя едва оправилась от родов, — возражает герцогиня. — Уверяю тебя, у меня есть не меньше поводов назвать шлюхой твою мать, чем у тебя — мать Теодора. Но я этого, почему-то, не делаю.

Голос Джулии слишком резкий, она злится, и малыш Теодор в испуге зажимает уши, хотя продолжает прижиматься к сестре. Генрих вздрагивает от негодования. Он не ожидал этого услышать. Эх, Генри! Он, небось, думал, что его сестрёнка Джил промолчит! Он всегда её недооценивал. Отец вот понял бы, что с ней лучше лишний раз не спорить. Хотя отец умел спорить куда лучше Генриха.

Генри всё молчит в ответ, потому что не знает, что можно ответить сестре. Как и всегда. Джулия даже на секунду сердится на брата, что тому хватило ума не спорить с ней при людях. В комнату входит вдовствующая королева, как окрестила себя эта женщина. Как же она некрасива! И что только отец в ней нашёл? Мать Джулии была куда красивее. Впрочем, король никогда не отличался постоянством, и Дея, мать Генриха, тоже вскоре была отвергнута им. Кажется, они потом снова, уже после смерти отчима Генри, пересекались с отцом. Дея даже во второй раз забеременела.

— Генри! — кричит эта старуха своим некрасивым голосом. — Генри! Я надеюсь, ты надел тот жёлтый камзол?

Джулия усмехается — Генри так смущён и перепуган. Теодор тоже тихонько смеётся и поглядывает снизу вверх на сестру. Маленький. Какой же он маленький. Джил редко умилялась при виде маленьких детей, обычно, они её даже раздражали, но Тео казался ей настолько милым, настолько похожим на неё и на отца…

Вдовствующая королева замирает, когда видит Теодора. Лицо её искривляет гримаса отвращения. Дея никогда не любила этого ребёнка. Она даже едва разрешила присутствовать его матери на похоронах короля. Тогда тоже на этом настояла Джулия. Тео прижимается к сестре ещё крепче. Эта старуха пугает его даже больше, чем презрительные слова брата.

— Генри! — снова кричит вдовствующая королева. — Генри, почему я здесь вижу ребёнка этой шлюхи?!

Теодор весь сжимается от страха. Следовало попросить его подождать в другой комнате. Нечего такому маленькому мальчику слушать, что именно говорят про него взрослые. Особенно, если это далеко не приятные слова. Генрих молчит, он не знает, что ответить матери. Кажется, отвечать придётся Джил. Снова. Как и всегда, когда следовало заставить эту старуху замолчать. Герцогиня Траонт искренне не любила её. Она всегда была такой неприятной, злой…

— Должно быть потому, что он здесь находится, миледи, — произносит Джулия.

Старуха-королева шипит и выходит из комнаты. Тогда Джил начинает задумываться о том, что Теодора не следует оставлять одного, когда начнётся бал. Кто знает, что может с ним сделать Дея? Мысли герцогини снова возвращаются к звёздному небу. Звёзды — не люди. Они не умеют лгать, они не убивают друг друга… Наверное, со стороны она выглядит более, чем странно. Ещё бы — идёт бал. Люди танцуют, веселятся, а она просто смотрит на небо, которое неизвестно что может ей дать. Но звёзды, как кажется Джулии, куда лучше, чем люди.

Стоять на балконе сейчас, пожалуй, прохладно, и ведьма теребит свою накидку, желая согреться. Она даже не замечает, что к ней кто-то подходит сзади. Впрочем, незнакомец подкрадывается так неслышно, что, пожалуй, не заметил бы никто, не только Джил. Джулия оборачивается резко, даже слишком резко. И встречается взглядом с незнакомыми ей глазами разного цвета. Леди Траонт про себя подмечает, что, конечно, природа посмеялась над этим человеком, наградив его глазами фиолетового и жёлтого цветов и, в остальном, совершенно непримечательной внешностью.

— Приветствую вас, Ваше Высочество! — кланяется незнакомец. — Моё имя — Седрик Солнман. Мне бы хотелось, чтобы вы уделили мне несколько минут.

Джулия презрительно фыркает, впрочем, не возражает. Седрик — что за глупое имя! У его матери было плохо с фантазией! Она ни за что на свете не назовёт так сына! Ей и не хочется возражать. Звёзды на небе ещё такие яркие, даже здесь, в центре Орандора, что сводить с них глаз совсем не хочется. Человек, представившийся Седриком Солнманом, накидывает на плечи леди Траонт свою куртку и просит её зайти в помещение. Девушка пожимает плечами, но, впрочем, следует за новым знакомым.

Интересно, кем он был? По виду не скажешь, что орандорец. Скорее всего, из близлежащего королевства — Тизиорана. Люди оттуда часто обладали похожей внешностью. И их глаза… Пожалуй, цвет их глаз всегда всех удивлял. Жёлтые, фиолетовые, красные — Джулия как-то была там и ни у одной из служанок, что к ней приставили, не было, например, серых или карих глаз. Тогда леди Траонт подивилась этому. Сейчас она, наверное, уже не обратила бы на это внимания. Но тогда она впервые путешествовала с отцом, это случилось, когда её ведьма-наставница в одиннадцать отпустила ей на две недельки отдохнуть. Как же тогда её всё это увлекало! Наверное, почти так же, как сейчас всё увлекало малыша Теодора.