Вернуться в сказку - [223]

Было ли это связано с её семьёй? Скорее всего, да. Потому что именно тогда, когда речь заходила о её близких, девушка начинала врать. Видимо, она не хотела, чтобы кто-то видел её переживания, понимал, что она чувствует. Пожалуй, не стоило беспокоить её в эти моменты…

— Если очень нужно, — бурчит Мердоф себе под нос, но, почему-то, он уверен, что Мария Фаррел его слышит, — то, значит, как-нибудь можно попасть.

Девушка кивает. Она скучала, скучала по дяде Джошуа, скучала по своему дому, по своей комнате… С того момента, как она очутилась в этом мире, прошло почти три месяца, то есть, лето должно было закончиться… Интересно, как там сейчас — дома? Она надеется, что дядя Джошуа в порядке, насколько он, вообще, может быть в порядке. Альфонс пропал. Для него пропал. А ведь Ал — его единственный ребёнок.

Айстеч думает о своём. Интересно, как он бы среагировал, узнав, что его мать и брат погибли. Иногда ему казалось, что услышав подобную новость, он, скорее всего, даже обрадовался бы, насколько жестоким это не было. Мария знает это, но не осуждает его. Мердофу порой кажется, что она почти понимает его.

* * *

Теодор Траонт удивлён, когда ему приходит письмо. Уже вечер, почти ночь. Он не ждал ничего и никого сегодня. Записка, написанная Кассандрой и переданная через Марию, оказалась у него в руках несколько дней назад. Кто мог писать ему? Джулия? Безусловно, она могла. Правда, обычно они обменивались посылками, а не письмами. Мария? Да, конечно. Но девушка, кажется, была полностью увлечена своей новой работой. Кто же ещё? Увидев гербовую печать, что стояла на конверте, граф побледнел. Печать была знакома ему лучше, чем кто-либо мог представить. Дрожащими пальцами разорвав конверт и вынув письмо, Теодор начинает читать строки, предназначенные ему. И с каждым прочитанным словом мужчина становится всё бледнее. Писали, действительно, ему. Ошибки здесь быть не могло.

Траонт знал того, кем было написано письмо, знал и до безумия боялся, хотя, тогда, когда он только познакомился с тем человеком, ему казалось, что бояться он никого не может только потому, что его положение в обществе, титул, деньги, власть это то, что может его спасти в любой ситуации. Тогда ещё его старший брат был королём. Да, не слишком хорошим, не слишком умным и дальновидным, но королём. Как же он ошибался! Когда он познакомился с тем человеком, ему не было и двадцати. Наверное, тогда он ещё был слишком молод для того, чтобы кого-то бояться, а, может, слишком глуп, потому что не испугаться этого человека при первой же встрече было нельзя. Что-то в этом человеке было пугающее. Глаза ли? Глаза его были серыми, но радужка была настолько светлой, что цвет глаз казался белым. Стеклянный взгляд этих глаз будет долго потом приходить молодому Траонту в кошмарах, но тогда он не испугался. Мелкий, некрасивый рот этого человека всегда усмехался. Весь он был тусклым и незаметным. Тогда молодого графа предупреждали, что подобные знакомства редко бывают полезными, но он не верил, отмахивался, потому что был полностью уверен в своей силе, в своей правоте, в своей безнаказанности. Теодор мог тогда творить всё, что хотел. Конечно, Джулия всегда ворчала на него за это, но ничего страшного она ему сделать не могла. Леди Траонт, несмотря на всю свою напускную злость и строгость, была, пожалуй, добрейшим человеком, которого знал Теодор. И умнейшим тоже. Но что тогда ему слова старшей сестры? Пустой звук. Сейчас он, возможно, прислушался бы к её словам и… Да что там говорить? Он и сейчас бы не стал её слушать, скажи она ему тоже, что и тогда. Из вредности, из природного упрямства, которое иногда позволяло ему выходить сухим из воды, а иногда топило в самой трясине. Тот человек подошёл к Траонту случайно. Хотя, сейчас Теодор вовсе не был уверен в этой случайности.

Сейчас же он звал его к себе. Граф был уверен, что это он чуть не ослепил юного короля. Альфонс, всё же, был всего лишь мальчишкой, хоть и сидящим на троне. Возможно, Ала даже можно было назвать умным, но его совсем не готовили к такой жизни. А сейчас тот человек звал его. Звал в то место, которое Теодор столько лет пытался забыть. Иногда Траонту хотелось встать на колени посреди храма, умолять о том, чтобы всё поскорее закончилось, но он тут же одёргивал себя. Против этого человека ему не помогут даже боги. Если они, конечно, есть. В существовании богов Тео сомневается. Как и в том, что он когда-нибудь сможет вырваться из лап того, добычей которого он стал по глупости. И Джулия, и Кесс говорили ему, что его упрямство его когда-нибудь погубит. Знали бы они, что упрямство сгубило его даже раньше, чем они начали за него бояться. Сколько ему было в тот день? Семнадцать? Вроде того. Тогда он искал приключений, чтобы как-то разнообразить свою скучную, как ему тогда казалось, жизнь. Теодор был бы рад, если бы его жизнь была такой, как тогда. Во всяком случае, когда ему было семнадцать, в его жизни не было того страха, того ужаса, который появился в ней после того дня.

Заставлять ждать его никак нельзя. Иначе, будет только хуже. Теодор собирается как можно скорее. И, как можно скорее, выезжает из своего дома. Находясь в карете, он не может найти себе место. Он переживает. За себя, за Джулию, за Марию. Даже за Седрика. Потому что, если этому человеку что-то не понравится, даже Джулия не сможет ему противостоять. Она — женщина. Слишком сильная и потому несчастливая, но она не сможет выдержать такого. Точно не сможет. Она считает Теодора слабаком, но даже не представляет, с кем он связался тогда.