Вернуться в сказку - [156]

Он сидел за столом и перебирал бумаги, опять это было связано с церемониями. Клира бесило это. В Алменской империи будто не было ничего, кроме этих церемоний. Не все церковники любили искусство, писатели, музыканты, художники были вынуждены скрываться, голодать, почти забросить дело всей своей жизни. Ерин поднял взгляд на одну из стен своего дворца. Кадеир, этот юный вампир, поистине был мастером своего дела. От его картин недовольство реальностью немного притуплялось, Ерин мог думать о чём-то кроме того, как же ему всё надоело…

Мужчина медленно поднялся со своего кресла и вышел из-за стола. Одежда, которую предписывалось носить священнослужителям, была громоздкой, тяжёлой, слишком длинной, за неё можно было чем-то зацепиться, рукава были слишком широкими, но сама ткань казалась настолько жёсткой, что держать какую-то вещь было почти невозможно, так же одежду эту нужно было постоянно стирать, гладить, подшивать… Ерин не понимал, за какие грехи отдали его родители сюда, точнее, в тот храм, где сейчас мужчина был главным. Вся такая жизнь была мучением для этого человека. Он едва ли мог думать о том, что в его профессии было что-то хорошее.

Из-за двери высунулся мальчик в серой потрёпанной одёжке. Ерин помнил его. Это был тот слуга, которого его упросила взять какая-то нищенка. По правде говоря, мужчина ни за что бы не взял его на работу: мальчишка был совершенно бесполезен, неуклюж, несговорчив, упрям, постоянно со всеми спорил, никогда не соглашался с замечаниями в свой адрес, даже если они были оправданы… Что же заставило его сделать это тогда? Слёзы той женщины? Вряд ли за те двадцать лет службы богам Ерин стал чёрствым, чужое горе давно не трогало его, отгородиться от остального мира было самым простым — Ерин знал, что ничем помочь не сможет, а сопереживать каждому было выше его сил.

— Я приказывал тебе стучать, прежде чем входишь! — прикрикнул клир. — Высечь тебя, чтобы ты это запомнил?!

Мальчик тотчас покачал головой. В глазах его появился страх, Ерин ждал этого и был доволен такой реакции, всё-таки чувствовать своё превосходство было приятно, а над кем, если не над таким, как этот ребёнок, мужчина мог вдоволь посмеяться? Слуги верили каждому его слову, каждой его угрозе, и это было неплохо — они исполняли каждый приказ даже тогда, когда Ерин находился в хорошем расположении духа. Мальчишка держал в руках какой-то конверт. Священнослужитель протянул руку, чтобы взять письмо; он был уверен, что пишут именно ему. Кто стал бы писать этому ребёнку?! Мальчик замялся, но скоро всё же протянул конверт. Ерин быстро открыл письмо. Писал Делюжан, первый министр соседнего королевства. Министр мог бы не ставить столько печатей и подписей. Настолько корявый почерк подделать было просто невозможно, Ерин был уверен в этом. Мальчишка с интересом наблюдал за тем, как клир читал письмо, что от священника не утаилось. Любопытство этого ребёнка не было нормальным для человека, выросшего в трущобах, Ерин знал, насколько либо осторожными, либо забитыми были те дети. Мало кто их них осмелился бы так открыто наблюдать за тем, как что-то делает другой человек; большинство из них, если бы и делало это, делало бы это настолько тайно, настолько незаметно, что даже Ерин не смог бы заметить это.

— Как тебя зовут? — поинтересовался клир.

Мальчик удивлённо посмотрел на мужчину. Да, этот ребёнок совсем не ожидал такого вопроса. Врочем, священник не нарушал ничего, спрашивая это: он имел право знать имя своего слуги, а ведь этот ребёнок был его слугой… Мальчик же побледнел и даже вздрогнул, хотя старался сохранять видимое спокойствие. Интересно, не принц ли это Талидский? Младший принц, пропавший за неделю до убийства всей королевской семьи Талидов в тот самый день, когда семья последнего короля была захвачена разъярёнными алменами, должен был быть примерно такого же возраста, как и этот ребёнок. Ему было двенадцать или тринадцать лет…

— Арлен! — выпалил мальчишка слишком живо и быстро, так, будто только что придумал это имя и решил сказать его, пока его не поймали.

Ерин тяжело вздохнул. Нет, принцем Талидом этого ребёнка никак нельзя было назвать. Всё-таки Лидан — государство цивилизованное, и принца такого государства обязательно бы обучили хорошим манерам. А этот ребёнок… Он был столь же невежлив, как и неуклюж. Да и умел ли он хотя бы читать? Может, клир ошибся, и этот негодный мальчишка действительно из трущоб? Бывают же исключения… Или мальчик всё-таки из благородной семьи, но от кого-то скрывается? Или на самом деле Талид? О младшем принце, тринадцатом ребёнке короля, не было известно ничего, кроме пола и возраста. Арлен вполне подходил под эти два пункта. Но мало ли на свете мальчишек двенадцати-тринадцати лет?! Да полно! Ерин уверен, что только он сможет перечислить имён тридцать или сорок детей, которые подходили по этим двум пунктам. А если собрать ещё несколько человек? Сколько детей они смогут перечислить? Правда, в слуге, называющем себя Арленом, было ещё что-то, из-за чего можно было причислить его к той династии. Сочетание очень светлой кожи с очень тёмными волосами и зелёными глазами. Так выглядели почти все жители государства Лидан, и мало кто в Алменской империи мог этим похвастаться. Все алмены были смуглыми, волосы у них могли быть и светлыми, и тёмными, но кожа почти ни у кого не была бледной. А зелёных глаз у алменов не встречалось вовсе. Так что лиданцем мальчик был наверняка, но Талидом ли? Арлен… Традиционное алменское имя. Мужчин, мальчиков, стариков с таким именем было предостаточно. Так звали и племянника Ерина. Так звали и нескольких слуг во дворце. Но носил ли этот ребёнок на самом деле это имя?