Вернуть изобилие - [8]

В ее голосе звучало отвращение — отвращение, сдерживавшееся ленью и скукой. Табита была всего лишь очередной забиякой на карнавале. Они знали, что она пила по пути сюда. Им достаточно было только взглянуть на пол ее кабины, чтобы доказать это.

— Я лучше буду дерьмо разгребать, — заявила Табита.

Сержант кивнула:

— Мы вам это устроим.

— Держу пари, вся богатая картина разумной жизни раскрывается перед вами через содержимое чужих сумок, — заметила Табита.

Сержант подняла экземпляр сомнительного журнала с загнутыми уголками страниц. Она подняла бровь.

Табита не обращала на нее внимания:

— Я только позвоню по телефону, хорошо?

— Нет, не позвоните.

— Мне просто надо ПОЗВОНИТЬ.

— Нет, не надо.

— Послушайте, — сказала Табита, — вы ведь собираетесь взять с меня штраф? А у меня нет денег, так? Вы же прочли мои данные.

— Вам еще ничего не предписано, — сообщила женщина. У нее была огромная квадратная челюсть и непоколебимо самодовольный вид, сохранявший при этом скуку и отвращение, распространявшееся на возможно большее число других людей.

— Это была самозащита, — сказала Табита. — Я же ему сказала.

Она круто развернулась и постучала по нагрудной пластине задержавшего ее офицера.

— Они не любят инопланетян, ввязывающихся в драки, — сказала сержант. Она подразумевала эладельди.

— Это же был распроклятый перк, — сказала Табита. — Послушайте.

Теперь, когда она стала просить, она знала, что все пропало.

— Неужели вам никогда не хотелось швырнуть одного из них в канал? Держу пари, что хотелось. Держу пари, вы проделывали гораздо худшие вещи, чем бросать в канал перков.

Табита перегнулась через стойку:

— Ну, так вот, в моем случае это была самозащита! — заявила она.

— Держу пари, вы считаете себя просто героиней, не так ли? — сказала сержант. — Бросаясь маленькими перками.

Она сунула пожитки Табиты назад ей в руки, дала сигнал невозмутимому роботу и отослала девушку вниз.

И теперь Табита сидела на койке, стараясь засунуть свои вещи в сумку. Здесь были пачки пожелтевших распечаток и завалявшейся документации; банки пива «Шигенага», пустые и полные; целый ассортимент мятых тряпок из искусственного шелка и серое нижнее белье; пара закопченных антигравитаторов, сплющенная коробка с двумя органическими тампонами, сетевой контрольно-измерительный прибор, инерционная отвертка, пакетик засыхающих фруктовых леденцов; и книжка в изломанной дешевой бумажной обложке, с измятыми страницами и сплавившимся и инертным переплетом.

— И чего я всюду таскаю за собой эту дрянь?

Эладельди прибыли так быстро, что Табита даже не увидела, что же случилось с капеллийским паромом. Она вспомнила, как падал истукан с проломленной головой. Немного посмеялась над этим. Потом подумала, как, интересно, чувствовал себя перк.

В общем, это еще не конец света. Какой они могут назначить штраф? Не такой уж большой. Может быть, ей удастся обменять несколько тяговых защелок на кристалл и получить на открытом рынке вполне законным образом деньги на уплату штрафа за пару подвесок. Она вылетела в трубу, пропустив встречу с Тристом в баре, но подвернется другая работа.

Должна подвернуться.

Скоро Табита заскучала. Делать было нечего. Она подумала было поиграть на гармонике, но, похоже, это была единственная вещь, которой не оказалось в ее сумке. Она вспомнила каталажку на Интегрити-2. По крайней мере, там в камерах был музак. Хотя ко всему прочему они добавляли в воздух какую-то дрянь, делавшую человека пассивным. Видео-автомат в камерах — вот была бы хорошая идея, Табита не понимала, почему до сих пор никто до этого не додумался. Зрители поневоле.

Табита зевнула. Потом свернулась калачиком лицом к стене и закрыла глаза.

Время шло. Табита смертельно устала, но заснуть не могла. Время от времени она слышала шаги, неразборчивую речь и жужжание роботов. Однажды раздался вопль и жуткий скрежет металла. Снова шум, продолжительный свист, очень слабый и высокий, Табита не могла понять, звучал он у нее в ушах или в стенах. Она поймала себя на том, что ведет пальцем по бледному, серебристому следу в том месте, где со стены были стерты какие-то рисунки. Она не знала, сколько времени пролежала так. Время здесь остановилось, как остановилось оно и в космосе. Бетонные стены выключили его, как и стены из звезд.

Неожиданно дверь отворилась и Табита приподнялась на локте.

Это был полицейский. Она не могла сказать, был ли это первый полицейский или какой-то другой.

— Джут, Табита, капитан, — сказал он.

По его лицевой плате прокатились данные, изменили форму, замерли.

— Вставайте, — сказал он.

Она поднялась, не особенно торопясь сопровождать полицейского.

Сержант за стойкой слушала свой головной телефон. С чего-то вдруг она стала очень официальной. Очевидно, теперь кто-то слушал ее:

— Джут, Табита, капитан. Адрес в настоящее время — судно, находящееся в доке в порту Скиапарелли, «Берген Кобольд», регистрационный номер BGK009059.

— Да, — сказала Табита, хотя ее не спрашивали.

— Нападение с отягчающими обстоятельствами, нарушение спокойствия, вызвала публичные волнения, нарушение гармонии между видами, то же, гражданское — то же, серьезный ущерб, ущерб, нанесенный изменой, безответственное поведение, Двести пятьдесят скутари, — объявила сержант с широкой улыбкой.