Вернусь, когда ручьи побегут - [11]

Через час к бараку подогнали грузовик с надписью «Люди» на заднем борту – тот самый, что обычно отвозил студентов на поле. Водитель, поймав во дворе первого попавшегося студента, хмуро сказал: «Давай, парень, свистай всех ваших, в баню поедем, а то, говорят, завшивели тут. И по-быстрому, суббота сегодня».

После соскребания наросшей месячной коры под ней обнаружилось молодое здоровое тело с гладкой кожей и горячей кровью, жаждавшее праздника жизни. В поселке контрабандно отоварились плодово-ягодным крепленым вином, в народе известном как «плодово-выгодное», подсыревшим печеньем, килькой в томате и сигаретами «Шипка» без фильтра. Водитель поторапливал нетерпеливо – судя по торчавшей из кармана брюк поллитровке, у него был свой резон спешить – и с вышибающим душу ветерком домчал распаренных, повеселевших студяг до барака.

Было уже совсем темно и довольно поздно, когда началось осторожное движение из левого крыла в правое. Мальчики стайками просачивались в девичью половину. Девочки, чистенькие, с промытыми волосами и блестящими глазками (в бане шустрые девочки, не веря своему счастью, успели даже простирнуть нижнее бельишко в шайках), бойко организовали стол на чемоданчике, водрузив его на нарах, под густой тенью от верхнего яруса. Пришлось разуться и сесть вокруг, поджав ноги по-турецки. Кружек на всех не хватало, делили на двоих, что сближало. Более скромные девочки чинно пили чай в сторонке, но и их нравственное чувство не устояло, соблазненное всеобщим весельем: робко подсели к компании, устроившись в заднем ряду. Появление очередной партии мальчиков вызвало новую волну оживления, пришлось сплотиться, теснее прижаться друг к другу. Открыли еще бутылку. Появилась гитара. Кто-то предложил погасить верхний свет (как будто был еще и нижний), ограничились тем, что выкрутили одну из лампочек. Симочка осторожно обжималась с самым симпатичным мальчиком – у него был приятный прибалтийский акцент, и его звали Валдисом. Они пили из одной кружки, голова кружилась от незнакомого счастья, и Симочка тихонько хихикала, прижимая ладошку ко рту. Надя, слегка охрипшая, пела про свечи, а потом предложила вскипятить чаю на всех. Чаю никто не хотел. Бутылки с плодово-выгодным материализовались из воздуха одна за другой. Очкарик Яшка, ища глазами полосатых подружек, нараспев декламировал черные стишки: «Я спросил электрика Петрова: для чего тебе на шее провод? Ничего Петров мне не сказал, только тихо ботами качал». В проходе между нарами спонтанно начались танцы.

Разрядка шла по полной программе.

Распустив пушистые гривы по спине, Саша с Жанной в поисках праздника жизни двигались совсем в другом направлении и случайно – или нет – забрели в кухню при пищеблоке, где скучающие интеллигентные доценты коротали очередной вечер за очередной бутылкой водки, изливая друг другу скопившуюся злую досаду. Разговор их уже достиг той критической точки, когда так желанно присутствие женщин – да просто чтоб разрядить атмосферу и оживить уставшие мужские нервы. Увидев на пороге скульптурные изваяния двух статных девиц в тельняшках, стоящих плечо к плечу, мужчины непроизвольно приподнялись. Обоим было под сорок и при внешнем различии в них обнаруживалось внутреннее сходство, может быть, оттого что оба были холосты, одиноки, бездетны, имели склонность к долгим философским беседам и трепетно оберегали свои дурные привычки от чьих бы то ни было посягательств. Нарушив «уставные отношения», доценты предложили студенткам разделить компанию. Николай Николаевич, по прозвищу Ник-Ник, у которого никогда не стиралось меланхолическое выражение с чуть тронутого оспинами лица, извлек предусмотрительно заначенную на утро бутылку сухого. Владимир Александрович, вальяжный, крупный, похожий на морского котика, разрезал красное яблоко на две части и галантно протянул половинки девушкам. Девицы глотнули вина, доценты опрокинули водочки, приосанились, подраспушились и продолжили прерванную «умную» беседу про иллюзии как порождение человеческой слабости. В глазах студенток появились искры интереса и, хотя им отводилось, по замыслу, место пассивных слушателей, они через несколько минут неожиданно бойко «въехали» во взрослую дискуссию мэтров. Реальность мира – это вообще иллюзия, заявили девицы, на самом деле мир – это сонмище пульсирующих идей, существующих сами по себе; а человек просто подхватывает вибрацию, и только в его сознании она приобретает конкретную форму, допустим, красного треугольника или зеленого круга, – говорили девицы, ловко перенимая инициативу друг у друга, – и то, что один видит как красный треугольник, другой воспринимает как зеленый круг, но обозначаем мы это одним и тем же условным понятием – дерево…

Возникла небольшая пауза.

– Барышни субъективным идеализмом интересуются? – спросил, покашляв, Ник-Ник.

Нет, ответили, никакими «измами» они не интересуются, а предпочитают познавать мир своим умом, исходя из собственных ощущений.

Дуэт был сработан крепко.

Владимир Александрович уронил надкушенный огурец, наклонился, подобрал огрызок с пола и, не найдя куда его выбросить, сунул в консервную банку с окурками.