Верность - [14]

Клюсс принял извинение с улыбкой.

Через час на корабль прибыли секретарь Петропавловского комитета РКП (б) Савченко и председатель областного народно-революционного комитета Ларин. Их провели в бывшую губернаторскую каюту. Савченко молод, чисто побрит, русые волосы зачесаны назад. В голубых глазах улыбка: бывший член Приморского областного комитета, он хорошо знает Якума. Ларин старше. Пышные кудри, подстриженные усы, умный изучающий взгляд человека с непреклонной волей. Он здесь давно. После октябрьского восстания 1907 года участвовавшие в революционных выступлениях рабочие мастерских Владивостокского военного порта были уволены, и Ларин, тогда веселый восемнадцатилетний слесарь, с группой товарищей выехал на Камчатку.

Сейчас оба немного взволнованы, не знают, как вести себя, Ларин уже давно присматривался к Гапановичу, к телеграммам из Владивостока относился с некоторым недоверием.

Он чувствовал, что за ними есть что-то другое, пока скрытое. Но последнюю депешу, в которой Гапанович сообщил, что находившееся в распоряжении Камчатского ревкома паровое судно решением Приморского областного правительства передано Сибирской военной флотилии, он воспринял болезненно. «Адмирал Завойко» был единственным средством сообщения ревкома с побережьем и Владивостоком, лишиться его — значило потерять крылья, способность к оперативной деятельности. С этим Ларин примириться не мог и готовился бороться. Волновал обоих и продовольственный вопрос: что привез «Адмирал Завойко», сколько и на каких условиях?

Гостей встретили Якум и Павловский. После рукопожатий Якум предъявил свой мандат. Прочитав его, Савченко взглянул на Якума с улыбкой, а Ларин как-то неопределенно покачал головой:

— С такими полномочиями спорить не приходится. Что же вы нам привезли?

— Немного, — отвечал Якум, — вы же знаете, что грузовместимость судна невелика. Провизии на двадцать с половиной тысяч, зарплату золотом для служащих государственных учреждений и для населения Командор. Да вот ещё Боброва из камчатской делегации да Полговского на Командорские острова.

— А Гапанович и остальные члены делегации? — спросил Савченко.

— Они задержаны. Установлено, что Гапанович и некоторые члены делегации вели переговоры с японцами об автономии Камчатки, об отделении от РСФСР. Гапанович обещал японцам, что с помощью прежней команды парохода и местных контрреволюционеров арестует ревком и объявит автономию под негласным протекторатом Японии. За это японцы обещали помочь продовольствием, товарами, транспортом — словом, всем необходимым. А Гапанович и возглавляемая им новая «истинно демократическая» власть предоставит японцам право свободного каботажного плавания в камчатских водах, разрешит открыть здесь свои фактории, магазины, предприятия…

— Смотрите, как распорядился! — с негодованием воскликнул Савченко, а Якум продолжал:

— Вы знаете, что сейчас в Москве находится один из представителей синдиката Вандерлипов…

— А правда, что он предлагал продать Камчатку Америке? — с волнением перебил Ларин.

— Правда. Но Ленин решительно отверг это предложение. Он согласился на предоставление американским предпринимателям отдельных концессий, но при условии, что Соединенные Штаты признают Советское правительство хотя бы де-факто.

— И что же? — нетерпеливо спросил Ларин.

— Так вот, чтобы помешать этому, японцы и хотят руками Гапановича свергнуть власть ревкома, чтобы самим иметь концессии.

— М-да!.. Положеньице!.. — с горечью и досадой отозвался Ларин.

— Положение, конечно, тяжелое, — согласился Якум, — и перед вами…

Но Ларин перебил:

— Задержка Гапановича произведена с согласия Дальбюро?

— По его прямому настоянию. Чтобы Гапанович и его сообщники не наделали вам хлопот. А от вас я уполномочен потребовать от имени Центрального Комитета, ведь вы теперь в составе РСФСР, не вести с иностранцами никаких самостоятельных переговоров. Быть дипломатами. Предлагать им по всем договорным и концессионным вопросам обращаться прямо в Москву, в Совнарком. Конечно, отдельные соглашения, скажем покупка каких-либо товаров у американцев или японцев, допустимы, но это уже не соглашения, а лишь торговые сделки.

— Это мы и сами понимаем, — с грустной усмешкой ответил Ларин.

В каюту вошел Клюсс. Ларин обратился к нему:

— Теперь вы, товарищ Клюсс, капитан нашего парохода? Нужно сейчас же его поставить к пристани, выгрузить всё, что взято для Петропавловска, и собираться на Командоры. Когда вы можете выйти?

— Я должен вас предупредить, товарищ председатель, что «Адмирал Завойко» находится в распоряжении товарища Якума, — отвечал Клюсс официальным тоном.

— Ну, это всё равно. Судно-то ведь наше, — не сдавался Ларин, хотя и понял, что случилось то, чего он больше всего опасался: разъездной пароход, на который возлагалось столько надежд, у ревкома отобран. Теперь на нем военный флаг и молодые вооруженные матросы во главе с морскими офицерами. Вместо капитана — командир, который и милиции не признает: понимает, что его команда и многочисленнее, и лучше вооружена.

Стремясь смягчить остроту спора, вмешался Павловский:

— Вы, товарищ Ларин, видимо, не представляете обстановки во Владивостоке. Там каждый день можно ожидать нового белогвардейского мятежа. Вместо спора о том, кому принадлежит судно, следует подумать об обороне: ведь и сюда могут прибыть белогвардейские отряды.