Верность памяти - [18]

— Папаша Михал, это не я, а война вам приказывает. Итак, послезавтра от половины первого до часа я приду к вам, а вы приготовите конверт с десятью тысячами.

— Кусочек — то немалый! — воскликнул винодел и сжал кулаки.

— Желаю вам приятного ужина, — сказала Мария, приветливо поклонившись, и встала.

— А что, если я не дам денег? — задал вдруг вопрос винодел.

— Тогда вам конец. Умрете, и ни одна собака вас не пожалеет… Прощайте, папаша Михал!

* * *

Мария мельком взглянула на полковника, который курил, наслаждаясь проплывающими за окном пейзажами, и улыбнулась нахлынувшим на нее мыслям. Да, ему — то скупость беланских виноделов известна лишь понаслышке, а она убедилась в этом воочию, выколачивая из них деньги. Боже, как она тогда ненавидела этих скряг!

10

Гавлик не питал никаких иллюзий относительно того, что ему удалось укротить воинственную директоршу. Не так — то это просто, да и особым педагогическим даром он не обладал. К тому же и директоршу понять можно. Ее раздражительность небеспочвенна: ведь целое лето, когда большинство людей загорали и купались где — нибудь на пляжах, она провела в бесконечных тяжбах со строителями и распрях с вышестоящими организациями. А это кого угодно сделает раздражительным. Поэтому сейчас во избежание возможных ссор и столкновений, наверное, лучше всего было бы молчать вплоть до остановки на бургасском вокзале, пока перед их взорами не появятся отливающее сталью море и корабли в порту. Он все — таки предпочел беседовать с ней, но не реагировать на выпады, направленные против офицеров. А впрочем, что вообще эта стареющая блондинка с живыми, насмешливыми глазами знает об офицерах? Какой, к примеру, он, Гавлик, образцовый офицер? Он просто угрюмый штабной брюзга… Образцовым был тот офицер, которого он встретил во время восстания. Но это было так давно…

Нет, тот офицер, конечно, не был пределом совершенства, но он был человеком замечательным, и Гавлику очень хотелось походить на него. Из — за него, собственно, двадцать семь лет назад Гавлик оставил работу в строительстве и пошел учиться в военную академию, а потом служить в войска.

Приятели над ним смеялись:

— Руда, ты же участник Словацкого восстания, партизан. Бумаги у тебя в порядке, и награды имеются… Стоит тебе только заикнуться, и тебя назначат руководителем предприятия.

А Гавлик стал офицером. Через год исполнится тридцать лет, как он надел форму. И все эти годы примером для него оставался тот словацкий офицер…

* * *

Разведдозор обошел северные склоны Троицы и начал спускаться к Подгради. Первым шел Лубелан, в десяти шагах за ним следовал Кубович, а Гавлик замыкал группу.

— Пан десатник, не забывайте соблюдать дистанцию десять шагов! — прикрикнул на него четарж Кубович.

Направляясь на восток, разведчики предполагали выйти к слиянию двух рек. Пробирались осторожно. Для разведчиков это было делом привычным, а для Гавлика — все в новинку. Разведчики понимали друг друга без слов, даже темнота им не мешала. Гавлику же лишь оставалось надеяться, что его в случае необходимости обо всем проинформируют.

— Опять ни души, — буркнул себе под нос Кубович, и десатник понял, что это сказано для него, что таким образом бывалый разведчик информирует его, новоиспеченного командира. — Если бы здесь были боевые немецкие части, они бы уже давно заняли эту территорию.

— Они попытаются взять нас в кольцо, — предположил Гавлик, — но мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть.

— Такой войны, наверное, сам господь бог не припомнит, — проговорил свободник и вытер рукавом автомат с коротким стволом.

— Пойдем дальше? — спросил Гавлик.

— Как хотите, пан десатник, — откликнулся четарж. — Здесь вы командуете.

Гавлик хотел было возразить, но воздержался: если он рассорится с разведчиками, то к реке они наверняка не попадут.

— Не я же назначал дозор, — заметил он миролюбиво. — Я понимаю, что вам, четарж, неприятно…

— Вовсе нет, — перебил его Кубович довольно неучтиво. — Я до сих пор не затрагивал этой темы: ждал, пока вы сами об этом заговорите.

— Значит, и вы об этом думали… Вам неприятно, что меня, низшего по званию, назначили старшим…

— На войне это не столь важно. Беда в том, что вы не разведчик, что у вас нет практики в нашем деле. Боюсь, вам не под силу прошагать пятьдесят километров по буграм.

— Ничего, как — нибудь постараюсь.

— Чего доброго, загнетесь раньше времени.

— Думаете, я слабак?

— Вовсе нет. Парень вы ничего, вот только специальной выучки не хватает. Придется вам поднапрячься, но если будет невмоготу, сразу скажите.

— Обязательно.

— Я боялся, что вас одолевает превратно понятое чувство гордости: мол, я десатник, меня назначили старшим и самое главное сейчас — не уронить достоинства.

— А я боялся, что вам не по душе мое назначение: ведь по званию я ниже вас…

— Ну, это поправимо, — понимающе улыбнулся четарж. — Когда мы вернемся, вам непременно присвоят звание четаржа, а то и подпоручика, если, конечно, такое звание снова введут.

— Вы так думаете? — спросил Гавлик неуверенно. Перспектива получить первую офицерскую звездочку через неделю или через месяц казалась ему нереальной.