Верность памяти - [17]

— Обязательно треугольный, — уточнил он и предостерег на прощание: — Ну а если что случится, мы с вами не знакомы. Вы меня поняли, пани учительница?

* * *

— Кому нужны деньги? — спросил шепотом папаша Михал, к которому Мария вместе с подругами бегала пробовать вино совсем молоденькой девушкой.

Она перестала наведываться в его погреб, как только осознала, что Анечка, девушка чуть постарше ее, с лицом мадонны, расплачивается за угощение здесь же, где — то за бочками… Через некоторое время на шее у Анечки появилась золотая цепочка, а на пальто — такой меховой воротник, на какой ее отец не мог заработать на нефтеразработках в Гбели. Недаром в городке говорили, что у папаши Михала даже сапоги набиты сотнями.

— Чем меньше знаешь, тем меньше шансов проболтаться, — пыталась уйти от его расспросов Мария: она боялась, что если сознается в неведении, то он поднимет ее на смех.

— Вот и пусть те, кого я не знаю, не попрошайничают у моих ворот, — добродушно ответил он и налил ей вина.

У нее чуть было не сорвалось с языка: «Рука дающего да не оскудеет», но она вовремя вспомнила о том, что философия у виноделов простая: тот, кто просит, тот нищий, а юбка на то и существует, чтобы ее задирали… Таких, как дядюшка Мего, среди них нашлось бы немного.

— Я же не попрошайничаю, — возразила она, стараясь сохранить веселый, дружелюбный тон. — Я сказала только, что мне нужны деньги, а ваше дело решать, выполните вы мою просьбу или нет. Моя забота — доставить их тому, кто меня за ними послал.

— Кому деньги нужны, пусть сам за ними и приходит, — ответил папаша Михал, поднося стаканчик золотистого вина к свету. Он почмокал губами, повертел стаканчик около своего большого, с лиловыми прожилками носа и отхлебнул. — Я усажу его как положено, и мы потолкуем о делах сегодняшних и завтрашних. Ну а там будет видно…

— Папаша Михал, вы думаете, что тот человек захочет прийти к вам? — торопливо заговорила Мария. — Я лично не знаю, о чем с вами можно беседовать. Того, что происходит в мире, вы все равно не понимаете…

— Ха — ха, зато я знаю толк в грошах.

— Ваши деньги — другое дело. Им придала цену война.

— Мне, барышня, ни до чего, кроме грошей, нет дела. А на панов, будь они в шубах или в отрепьях, я плевать хотел!

— Извольте говорить со мной в подобающем тоне, иначе заработаете! — крикнула она в отчаянии. Она прибегала к этому средству, когда не находила других аргументов.

Винодел молча встал и налил вина из маленькой бочки. Дурманящий аромат сразу ударил в нос.

— Давай, Маришка, выпьем за то, что бог посылает нам солнышко и в изобилии вино, а также за то, что рука божья нас не наказывала в тяжелые годы… И впрямь, кто вино такое пьет, долго, счастливо живет, Я тоже, Маришка, хочу жить счастливо…

— Деньги… — скромно напомнила она.

— Деньги будут. Вот выяснится, кому и зачем они нужны… А пока давай выпьем и поговорим как разумные люди… Деньги у меня есть. Да и почему бы им не быть?

— Я рада, что вы меня поняли, — возликовала она.

— А вам, Маришка, не след бегать в октябре в старой курточке. Еще застудите кое — что…

— Папаша Михал! — вскричала она, залившись краской.

— Зовите меня просто Михалом. Мне это будет очень приятно. И купите себе пальто из английского сукна. Купите себе все, что нужно, — я оплачу.

С трудом подавив нахлынувший на нее прилив ликования, Мария улыбнулась.

— Вот такая вы мне больше нравитесь, Маришка. Я вижу, вы умница. Плюньте на политику, и давайте наслаждаться жизнью, ведь господь бог создал нас для того, чтобы мы наслаждались ею…

— Мне лично ничего не надо, — попыталась увести его со скользкой, таящей для нее опасности дорожки Мария.

— Да я знаю, Маришка… Идеалисты, социалисты, коммунисты — все стремятся запустить руку в наш карман. Конечно, в этом мире много соблазнов, особенно для молодежи. И я вас понимаю, Маришка. У кого ничего нет, тому многого хочется. Но теперь у вас будет все, Я одену вас в шелка и бархат.

Она представила себе, как этот старый ящер с налитыми кровью глазами одевает ее в разные тряпки, и ее охватила ярость. Она схватила рюмку и не раздумывая плеснула через плечо. Пусть это будет ее маленькая месть этому богачу и скряге. А впрочем, он не исключение. Все соседи под стать ему — такие же алчные и трусливые сластолюбцы. И в этот момент ее осенило: вот как надо вести себя с ними! Сначала ты просишь, потом делаешь вид, что растеряна, краснеешь от стыда, потом прикидываешься, будто обдумываешь предложение, а потом… потом наносишь удар.

— Вам, папаша Михал, самое время думать о душе, а не о молодых девушках, которые годятся вам во внучки, — посоветовала она виноделу, посмотрев на него свысока. — А теперь шутки в сторону. Я пришла к вам не вино распивать, а забрать десять тысяч. Чтобы завтра же они были…

— Что?! — воскликнул он, и даже при свете свечи она заметила, как побагровело его лицо.

— Со мной всегда можно договориться, папаша Михал. Не можете завтра, так я приду послезавтра. Но тогда уж не говорите, что не успели приготовить деньги.

— Ты еще мне будешь приказывать?! — прохрипел винодел, отшвырнув прибор для дегустации на пол, и вино обрызгало Марии чулки.