Верность как порок - [19]

– У меня есть подруга по имени Мара, – произнесла Эммануэль, не вдаваясь в объяснения.

– Вот оно что… Марамуй? Если хотите знать, так называется мельница рядом с Баржемоном, в департаменте Вар.

– И как это связано с надписью на табличке?

– Я там родился, – сказал он.

Она подошла поближе.

– Так вы здесь живете?

– Судя по всему, да.

Эммануэль не смогла удержаться от расспросов:

– И чем же вы занимаетесь?

Сначала ей показалось, что вопрос молодому человеку не понравился. Он как-то подозрительно посмотрел на Эммануэль, но затем продолжил:

– Хотите посмотреть?

Эммануэль подумала: «Мое любопытство до добра не доведет».

Но она тут же себя оборвала:

«Но это же не значит, что нужно останавливаться».

Тогда молодой человек открыл решетку ограды и пригласил ее пройти первой. Она почувствовала себя очень храброй, переходя твердым шагом эту своеобразную линию невозврата. Однако она была уже не такой смелой, когда увидела, как мужчина достал ключ, словно от сейфа, и кончиками пальцев пощупал его стержень, прежде чем вставить его в замок входной двери. А потом Эммануэль стало совсем не по себе, когда она обнаружила, что щеколда обита стальной обшивкой – дом был защищен от воров гораздо серьезнее, чем жилище обычного гражданина.

– Вы так боитесь, что вас ограбят? – поинтересовалась она.

– Я боюсь, что у меня могут украсть все оборудование, – ответил молодой человек, не делая из этого никакого секрета.

У Эммануэль не было больше нужды ни о чем спрашивать, потому что она вдруг перенеслась в самое сердце персонифицированной Силиконовой долины. Скорее, даже не персонифицированной, а миниатюризированной. Снаружи дом ей показался обычных размеров. Внутри же он оказался просто громадным. Осматривая его, Эммануэль не могла не подумать об английской автомобильной фирме, создававшей машины, которые казались внутри гораздо больше, чем снаружи.

Ощущение безграничности складывалось из того факта, что внутри дом не был разделен ни порогами, ни перегородками. Весь его объем, от черного лакированного пола до перекладин крыши, состоял из одной комнаты. Деревянная балюстрада шириной более трех метров и высотой в половину стены окружала все помещение.

Стены же, как и пол с балюстрадой, были облицованы сосной, но не покрыты лаком. От дерева исходил запах свежести, напоминая скандинавский лес. Сразу захотелось вдохнуть полной грудью. Дом был наполнен свежим воздухом, но вот оттуда он шел? Нигде не было видно ни единого окна. Что же до проемов на веранде, то они были, как Эммануэль и подозревала, закрыты изнутри.

Ей казалось, что они вошли в четырехстороннюю галерею через опускающуюся дверцу, которая вела к грузовому лифту, состоящему из единой сосновой платформы, которая покачивалась на четырех чрезвычайно тонких кабелях, сверкающих так, будто они были сделаны из платины. Но Эммануэль напрасно напрягала глаза – она не заметила ничего, что походило бы на механизм лифта. Может, его еще не установили?

Она не стала вникать в детали, потому что вокруг было много чего интересного. Повсюду были разложены разнообразные инструменты. Они аккуратно лежали на длинных столах различной длины и высоты, но выполненных в едином стиле из плотного и прозрачного плексигласа. Эти столы не просто стояли параллельными рядами: они пересекались под прямыми углами, без какой-либо закономерности или симметрии, на манер вертикальных перегородок лабиринта, больше блокируя путь, чем открывая его, заставляя делать лишние повороты и создавая тупики.

Эммануэль быстро осознала, что это расположение, выглядящее случайным, таковым вовсе не было. Доступ к каждому рабочему месту, как и расстояние между ними, – все было рассчитано с математической точностью, которая, как она понимала, соединяла нужные проходы.

Некоторые инструменты были ей знакомы: микрокомпьютеры, электронные зонды, осцилляторы, электроскопы, различные излучатели, мини-лазеры, динамографы, высокоточные весы, измерительные приборы для микровеличин различных свойств. Она заметила также стеклянные сосуды, тигели, пробирки, конденсаторы, инкубаторы, а также большие и маленькие катализаторы химических реакций, скромно стоявшие на боковом столике и возвышающиеся над кранами и умилительными старенькими фильтрами, у которых, видимо, было свое назначение.

Зато большинство других приборов были ей незнакомы, за исключением двух или трех, на экране которых плясали разноцветные кривые. Эммануэль вспомнила, что видела их на иллюстрациях в описаниях, которые она недавно переводила. Но теоретическая подготовка не помогла ей понять назначение всех этих приборов. Хотя, подумала она, ее знания помогут ей не упасть лицом в грязь перед хозяином.

Пройдясь перед механизмами, которые были ей знакомы, Эммануэль непринужденно произносила их названия. Но произведенный эффект оказался совсем не таким, на который она рассчитывала.

– Ааа! Вас ко мне подослали! – пробормотал юноша. – Но мне плевать. То, что вы расскажете своим боссам, не поможет им узнать результаты моих исследований.

Эммануэль застыла в изумлении. О чем это он?

Но спустя мгновение она разозлилась. Назвать ее шпионкой – это уж слишком! Она кинулась на обидчика с явным намерением выцарапать его красивые глаза. Молодой человек отступил назад, отразил ее неловкие удары, сжал запястья и рассмеялся: