Вернись до заката - [40]

Но неожиданно Густав обнаружил, что его терпению приходит конец. Что еще он может сделать, чтобы окончательно убедить Патрицию в том, что он серьезно настроен на сохранение их семьи, на укрепление их отношений? Казалось, он уже все испробовал. Он знал, что нечаянно проговорившись о том, что работа все еще занимает важное место в его жизни, он чуть не разрушил все то, чего ему удалось достичь раньше, но ведь после этого он уже пообещал Патриции подыскать для них дом здесь, недалеко от тетушкиного, и сократить свой рабочий день, чтобы они могли больше времени проводить вместе. У него опускались руки. Что еще нужно этой женщине?!

— Не питай ложных надежд! — Патриция сжала кулаки и одарила его сердитым взглядом. — Если мне и станет одиноко, ты — не единственный мужчина на свете! — вырвалось у нее в сердцах.

— Это означает, что на твоем горизонте кто-то появился?

Вне себя от ревности, Густав схватил ее за руку и повернул к себе, чтобы увидеть, выражение ее лица. Но Патриция отвернулась.

— Конечно же, нет!

Патриция прикусила губу, проклиная свой взрывной характер. Не стоило бередить ревность Густава, ведь их отношения последние несколько дней и так были напряжены до предела. Она почувствовала странную слабость и отчаяние. Она так хотела поделиться с ним своей новостью, но вряд ли уместно делать это сейчас, когда они так взвинчены. Нужно собраться с духом и прийти в себя. Да и ему дать время успокоиться.

— Я немного устала, вот и все. Я вовсе не собиралась ругаться с тобой, что бы ты ни думал по этому поводу. Я пойду прилягу, если ты не возражаешь. Ты не мог бы приглядеть за магазином до закрытия?

Отпуская ее руку, Густав посмотрел на часы.

— Хорошо, — согласился он. — Но когда я закрою магазин, я поднимусь к тебе. Нам обязательно нужно выяснить кое-что, и я не уйду, пока не получу удовлетворительный ответ на все свои вопросы. Понятно?

Патриция воздержалась от колкого замечания, которое уже вертелось у нее на языке, и кивнула.

— Можешь остаться на ужин, если хочешь, — сдержанно пригласила она его. Она понимала, что это приглашение прозвучало не очень дружелюбно, и ей стало стыдно за свою нелюбезность. — Не обещаю ничего из ряда вон выходящего, просто макароны с домашним соусом.

Потерев рукой подбородок, Густав тяжело вздохнул, что, видимо, должно было означать, что его терпению пришел конец и что ей, Патриции, не стоит слишком давить на него. Она вдруг почувствовала, что ей не хватает тех беззаботных, легких отношений, которые сложились у них во время отдыха, когда им нужно было принимать только одно единственное решение — стоит вставать с постели или нет. Куда это все подевалось? После возвращения домой жизнь стала какой-то слишком уж серьезной. И унылой.

— Иди и приляг, ты и вправду выглядишь усталой, — сказал Густав и прикоснулся к ее волосам. Его губы тронула чуть заметная улыбка. — Может быть, если ты не против, я сам приготовлю ужин?

— Хорошо.

В эту минуту у Патриции не было ни сил, ни желания спорить с ним.

— Ты почти ничего не съела, — упрекнул ее Густав, не спуская с нее внимательных глаз.

— А почему это тебя так волнует?

Патриция громко отодвинула стул от стола, бросила на стол салфетку и выбежала в гостиную. Когда Густав, придя в себя после ее неожиданного и необъяснимого взрыва, последовал за ней, он обнаружил ее у окна полутемной комнаты. Патриция стояла неподвижно, безразличным взором глядя куда-то вдаль. Не первый раз за этот вечер Густав хотел бы заглянуть в ее мысли. Она была такой нервной и взбудораженной во время всего ужина, и ее зеленые глаза загорались огоньком противоречия всякий раз, когда он к ней обращался.

Он с ужасом подумал, что эта ее нервозность может быть вызвана ее намерением сообщить ему, что она не видит путей к их примирению. Он не мог представить, что он будет делать, если она поставит его перед этим фактом, тем более сейчас, когда он почти уверился в том, что это возможно.

— Может, принести тебе что-то? Бокал вина? Немного бренди? — нерешительно предложил он, но она отреагировала вовсе не так, как он ожидал.

Она резко повернулась к нему, скрестив руки на груди защитным жестом.

— Нет, спасибо.

Ее голос, в противоположность резким жестам, был настолько безразличен, что Густав почувствовал себя официантом, вопрошающим, понравился ли ей ужин.

— Ну ладно… Патриция, с тобой что-то происходит, и я никак не могу понять, что именно. Тебе придется мне все объяснить. Только не говори, что сейчас неподходящее время для этого, потому что я не уйду отсюда, пока не получу ответ на этот вопрос.

Как бы подтверждая свои слова, он решительно и прочно сел на диван, намереваясь добиться своего.

Если она сейчас не скажет ему всего, то вряд ли для этого будет еще одна возможность. Через пару дней Марион выпишут из больницы, и тогда ей, Патриции, придется ухаживать за тетей, которая все еще была в гипсе, и одновременно присматривать за магазином. Не может же Густав делать это вечно? И так странно, что он продержался так долго. В конце каждого дня Патриция с ужасом ждала момента, когда он подойдет к ней и скажет, что ему пора возвращаться на работу. И как только он окажется в кутерьме большого города, кто знает, захочет ли он вернуться сюда, в их маленький провинциальный городок?