Верни мое имя! - [36]

– Надевайте оба разом, в миг един! – велел Кузьмич – и Тимофеев торопливо сунул голову в гайтан и поправил крест на груди, зная, что так же поступил сейчас его мертвый предок.

– А теперь трижды осените себя крестным знамением – на восток, на запад и на юг, а к северу спиной повернитесь, – торопливо приказывал Кузьмич. – На звезду смотрите, что стоит в зените, да повторяйте за мной!

И он заговорил так страстно, словно обращался к некоему живому существу и молил его о милости:

– Заря-заряница, звезда ночная и дневная, всевидящая, ты, что зришь в домы и хоромы, в леса, пастбища звериные и моря, нивы рыбные, что видишь сквозь погосты забытые! Защити меня, раба Божия Петра Тимофеева, от ведьм и колдунов зверообразных, не дай до срока в могилу сойти, не дай в упыри уйти, не дай против веры христианской согрешить, помоги злую силу укротить! Жизнь мою отмерь тем сроком, что на роду написан, а не ведьмовским происком! Праху – прах, живому – живое! Слово мое крепче креста кипарисного и ярче креста серебряного да будет! Аминь!

Тимофеев повторял вслед за Кузьмичом, задыхаясь от волнения и боясь пропустить или перепутать хоть слово. Он слышал гулкое эхо, отзывавшееся ему из-под земли. Это повторял заговор его предок. И, как только они разом произнесли «Аминь!», неведомая сила дернула Тимофеева, поволокла, швырнула куда-то…

И внезапно он обнаружил себя лежащим на полу в собственной кухне.

Ночь тихо вздыхала за окном.

Тимофеев потрогал шею, стиснул в кулаке крестик – тот самый, кипарисный, полученный в обмен на свой! – и поднялся. Включил свет – да так и ахнул: на ногах не было ни следа могильной земли! Ничто не чавкало под ногами, не смердело гнилью и тленом! И не слышно было зловещего женского голоса, обещавшего смерть и муку!

Значит, он спасен? Ведьма больше не подберется к нему?!

«И наконец-то я высплюсь!» – сладко зевнул Тимофеев.

* * *

– Кар-рк я вас! Кар-рк я вас! – восторженно орала ворона, мигом создавшись из клочьев тьмы, и то взмывала в вышину, то снова пикировала на Ваську, навострив клюв, и это было так страшно, что он подумал: «А вдруг ведьма Ульяна просто наврала, что не может меня убить? Просто так, чтобы я расслабился, а она сейчас меня просто заклюет, и останется от меня один скелет, как от Кузьмича?!»

При мысли о Кузьмиче он едва не расплакался и не лишился остатков сил, однако вороньи крылья просвистели совсем близко и клюв щелкнул над самой головой – Васька бросился наутек, сам не зная куда, только бы от вороны убежать, а она то и дело била клювом в землю, то справа, то слева, взрыкивая от ярости, что не попала.

Очень возможно, что в конце концов ей бы это удалось, потому что эта погоня длилась очень долго, Васька задыхался и все чаще спотыкался, как вдруг совсем рядом раздался громкий сердитый женский голос:

– Пошла вон, черная! А ну пошла!

Ворона взвизгнула яростным человеческим провизгом, а потом Ваську кто-то подхватил, и ему сразу стало необыкновенно тепло и уютно, и он осмелился открыть глаза.

Заложив неуклюжий вираж, ворона подалась прочь, но двигалась как-то косовато-кривовато, явно «хромая» на одно крыло, словно оно было подбито. В следующую минуту Васька осознал, что его одной рукой прижимает к себе какая-то девушка, а в другой руке она держит увесистый сук, и, похоже, именно им была отогнана Ульяна.

Ворона исчезла вдали, и там, где она скрылась, небо потемнело как-то особенно быстро.

Проводив ее взглядом и переведя дух, Васька наконец поглядел на свою спасительницу.

У спасительницы были серо-зеленые глаза с длинными ресницами и чуть курносый нос, усыпанный веснушками, которые переходили и на румяные щеки. Русые волосы были заплетены в длинную косу, только на висках завивались кудряшки.

– Ах ты бедненький, – сказала спасительница ласково. – Отдышался? Ну надо же, эта пакость тебя чуть не заклевала! Ты откуда взялся? Вроде бы в Змеюкине не было в последнее время котят. Прибежал издалека, да? Устал, проголодался? Хочешь, пойдем ко мне? Как тебя зовут?

– Васька, – ответил наш герой.

Однако девушка, видимо, услышала только жалкое мяуканье, потому что покачала головой и сказала:

– У тебя такие умные глаза, что я тебя как человека про имя спрашиваю!

Ну, товарищи… Никто и никогда не говорил Ваське, что у него умные глаза! Особенно такая красивая девушка. Крылова, к примеру, считала его лаптем… Хотя, с другой стороны, может быть, для человека эти глаза были так себе, ничего особенного, ну а для кота – наверное, да, умные!

– А хочешь, я буду звать тебя Васькой? – спросила девушка, и он радостно закричал:

– Конечно, ведь меня именно так и зовут!

Само собой, ничего путевого в его мяуканье нельзя было разобрать, однако спасительница каким-то образом все же уловила общий смысл и сказала:

– Ну, кажется, тебе это имя нравится. Значит, ты – Васька. А меня Любашей зовут. Будем знакомы!

«Любаша… Потрясающее имя, – подумал Васька. – Это вам не какая-то там Катька! Но я его где-то слышал, это имя… Где?»

Он попытался вспомнить, но не смог, а тем временем Любаша куда-то шла, при этом почесывая его за ушами, и хотя Васька Тимофеев был бы в ярости от таких почесываний, котенку Ваське это нравилось до такой степени, что он начал издавать какие-то странные звуки, довольно громкие…