Верная Богу, Царю и Отечеству - [105]
Духовная жизнь. Схиигумен Иоанн.
Тем не менее возвращение в Финляндию способствовало восстановлению прежнего течения духовной жизни, которое было нарушено войной. Правда, старого Валаама больше не было. Остатки братии были поселены на новом месте, в усадьбе на южном берегу живописного озера Юоярви рядом с деревней Папинниеми округа Хейнявеси. Это место получило название Новый Валаам. Ее духовный отец продолжал окормлять матушку Марию вплоть до 1947 года, когда 26 (13 ст. ст.) марта иеросхимонах Ефрем мирно отошел ко Господу.
Впрочем, после кончины старца связь с древней монашеской традицией Валаамской обители не прервалась. По свидетельству архимандрита Пантелеимона, настоятеля Ново-Валаамского монастыря, в этот период времени матушку Марию на квартире в Хельсинки навещал другой валаамский старец - схиигумен Иоанн (в миру Иван Алексеевич Алексеев, 14/27.02.1873 - 24.05/6.06.1958).205 Такие визиты не были редкостью и случались всякий раз, когда отец Иоанн приезжал в Хельсинки погостить у своих духовных чад. Для монахини Марии отец Иоанн занял место усопшего отца Ефрема.
Но схиигумен Иоанн был не единственным наставником. Как рассказывает иеромонах Арсений, в тот период большую роль в духовной жизни монахини Марии играл православный священник отец Михаил Казанко, который стал ее духовником. Они были знакомы еще по Выборгу, когда монахиня Мария была прихожанкой Преображенского Кафедрального собора, где отец Михаил служил в должности настоятеля. По крайней мере, в книге Власова он упоминается именно как молодой настоятель». «В сером подряснике, с украинским говорком, он был более похож на пчеловода…».206
Позднее о. Михаил уехал в Хельсинки. В книге Власова утверждается, что матушка Мария почему-то не любила его. По-видимому, Власов не совсем точен. В нелюбви к православному духовенству трудно заподозрить монахиню Марию. Но определенные трудности во взаимоотношениях вполне могли возникнуть. На это указывает письмо схиигумена Иоанна к матушке Марии, где по поводу ее исповеди у другого священника о. Владимира, о. Иоанн пишет: «Исповедью отца Владимира получила смущение, что делать, потерпи, не унывай. Белое духовенство всегда как-то от монашествующих требует строгих подвигов…» (полный текст письма приведен ниже).
Православный приход объединил многих русских людей, оказавшихся, как и Анна Танеева, оторванными от своей Родины и стремившихся к более глубокому изучению духовной жизни. Архимандрит Пантелеймон пишет, что жизнь прихода, состоявшего в основном из русских эмигрантов, была, конечно же, богата событиями. Он упоминает о Русском студенческом кружке, который был организован по благословению валаамского старца схиигумена Иоанна его духовной дочерью Еленой Акселевной Армфельт. Эту женщину связывала с о. Иоанном крепкая дружба. «Кружок поддерживай, - писал он ей, - хоть и мало соберутся. Почитайте и поговорите. Конечно, о духовном будут слушать только расположенные к духовной жизни. Вообще духовное с трудом стяжается».207 По-видимому, именно об этом объединении упоминает о. Арсений, когда пишет, что «Анна была не одинока в своих духовных исканиях. Многие, кто жили в Хельсинки и находились под опекой отца Иоанна, размышляли над этими вопросами. Они собирались на встречах, руководимых епископом Александром, и обсуждали духовные проблемы. Часто эти встречи проходили на квартире Анны, потому что ей из-за ее инвалидности было трудно выходить из дома».208 О том же свидетельствует и Л.В. Власов, работавший в финских архивах и исследовавший среди прочего переписку Г. Маннергейма с Анной Танеевой: «Раз в неделю в квартире Танеевой проходили молитвенные собрания».209
У Анны Танеевой и Елены Армфельт было много общего в жизни. Обе они имели аристократическое происхождение, получили прекрасное воспитание. Елена Армфельт происходила из знатного рода финских шведов. Потомки одной из ветвей, к которому принадлежала Елена Акселевна, служили в русской армии и со времен Екатерины II занимали высокие посты. Ее дед был адмиралом, а отец - капитаном первого ранга. Сама Елена Акселевна получила воспитание в Смольном институте, где она видела Императора Николая II. Ей «особенно запомнились прекрасные глаза и доброе лицо Государя».210 Обеим женщинам, несмотря на разницу в возрасте, было что вспомнить. Столь дорогие воспоминания, казалось бы, не могли их не сблизить. Но, по-видимому, все было не так просто. И здесь сказывались старые предубеждения против Анны Вырубовой со стороны представителей «высшего света».
На это указывает то, что в подробном рассказе архимандрита Пантелеимона о жизни Елены Акселевны Армфельт, о ее окружении и дружбе с о. Иоанном совершенно не отведено места Анне Танеевой. Насколько непросто подчас складывались отношения среди членов кружка, свидетельствуют письма о. Иоанна к своим духовным чадам, где он нелицеприятно отчитывает за грех осуждения и раздражения.
«У тебя натяжка с Н.Н. Это очень нехорошо и вдобавок тяжело сердцу. Постарайся как-нибудь смягчиться, но [если] наших сил не хватает, чтобы умиротвориться, - проси помощи у Бога и Царицы Небесной! И за нее молись, и сама ломай себя. Внимательно исследуй себя, и я думаю, что ты тоже не права». И далее: «Если ты читала и знаешь о Святых местах Иерусалима, то не надо и ходить слушать рассказы Н.Н. о своем путешествии. Это очень худое твое мнение, что не хочешь слушать из ее уст о таких святых местах. Покайся. Бог простит тебя, только больше так не выражайся, старайся исправляться, очищать свой грязный сердечный источник, чтобы больше не выбрасывать подобных худых слов».
