Вермахт против евреев. Война на уничтожение - [29]

2 июля полевой комендант Риги полковник Улленшпергер издал первое дискриминационное распоряжение по отношению к евреям на территории Латвии, запрещавшее им стоять в очередях перед магазинами. На деле это означало запрет на приобретение продовольствия. За убийство немецкого солдата 4 июля было расстреляно 100 евреев, затем военное командование создало в городе гетто и еврейский совет старейшин.[156]

Во время штурма Лиепаи частями 291-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Курта Герцога 24–29 июня 1941 года радиопередачи вермахта на русском и латышском языке обещали пощаду сдавшемуся противнику: «Мы ничего вам не сделаем. Мы уничтожаем только евреев и коммунистов». Несанкционированные расстрелы еврейского населения Латвии производились солдатами дивизии с первых дней войны и продолжились в Лиепае 29 июня. Комендант города капитан-лейтенант Брюкнер пошел еще дальше, издав 5 июля «Распоряжение обо всех евреях в Лиепае». Его первый пункт гласил: «Все евреи (мужчины, женщины, дети) должны немедленно нашить на одежду на груди и спине легко видимые знаки в виде желтых лоскутов материи размером не менее чем 10 на 10 сантиметров». Все мужчины от 16 до 60 лет должны были ежедневно в 7 часов утра собираться на пожарной площади для проведения общественных работ. Евреи могли показываться на улице только в течение 4 часов, использование транспортных средств, появление в городских парках и банях строжайше запрещалось. Все средства транспорта, радиоприемники, пишущие машинки следовало сдать. Таким образом, евреи были почти вытеснены с улиц. Предусмотрительный комендант учел и возможность того, что немецкий солдат может встретить на тротуаре еврея. Поэтому в пункте 6 евреям запрещалось ходить по тротуарам. Последний, 11-й пункт гласил, что лица, не выполняющие эти распоряжения, будут строжайшим образом наказаны. Как считает латвийский историк Маргерс Вестерманис, это распоряжение было первым всеохватывающим антиеврейским постановлением на латышской земле и самым строгим на начальной стадии оккупации. За ним последовали приказы военных комендантов других латвийских городов о ношении евреями круга, треугольника и пятиконечной звезды.[157]

С расстрела 47 евреев и 5 латышских «коммунистов» в городском парке 4 июля в Лиепае начались систематические массовые убийства евреев айнзацкомандой 1-а. Солдаты сухопутных войск и матросы германского военно-морского флота под командованием офицера СД истребляли их выстрелами в затылок. Многие солдаты и матросы присутствовали на экзекуциях в качестве зрителей, иногда по приказу командира, а чаще — по собственной инициативе. Один из матросов писал в своем дневнике: «Тут и там звучал грубый смех. Головы вертелись туда-сюда, чтобы ничего не пропустить в этом представлении… Вся экзекуция длилась несколько минут. Группа стоит, беседуя и покуривая. Я изучаю лица стоящих вокруг. Безучастность, равнодушие или удовлетворение написаны на них. На обратном пути большинство из них смеется и балагурит». 8 июля Брюкнер распорядился о расстреле 100 заложников за каждого раненного в городе немецкого солдата и очертил круг потенциальных жертв, потребовав от латышей «немедленно сообщать полиции безопасности обо всех скрывающихся большевиках и еврейских разбойниках». Неудивительно, что за два месяца военной оккупации Лиепаи в городе из 3 тысяч казненных граждан не менее 2500 были евреями.[158]

В отчете германской армии о совместной деятельности с опергруппой «А» в Эстонии говорилось: «Все евреи были немедленно арестованы по прибытии вооруженных сил. Трудоспособные женщины и мужчины — евреи старше 16 лет были вывезены для принудительного труда. Для евреев устанавливались всевозможные запреты, и вся собственность евреев была конфискована. Все мужчины-евреи старше 16 лет, за исключением докторов и престарелых, были казнены. Из 4500 евреев уцелело только 500».[159]

Не менее жестокими оказались действия фронтовых частей против евреев и на других участках советско-германского фронта: они проводили расстрелы, грабили, забрасывали дома гранатами, брали заложников. Фронтовые командиры нередко отдавали издевательские и унизительные распоряжения, которые имели ошеломляющий эффект: уборка останков, запрет забоя скота, осквернение синагог, запрет здороваться или кланяться, использовать тротуары, регистрация с отметкой в паспорте, закрытие магазинов, запрет на профессиональную деятельность для врачей, аптекарей, коммерсантов и т. д. В то же время фронтовые части не проводили широкомасштабного истребления еврейского населения, поскольку командиры видели свою задачу в разгроме вооруженного противника. Убийства советских евреев фронтовыми частями вермахта представляли собой отчасти антисемитские эксцессы, отчасти — жестокие организованные акции возмездия и устрашения.

Проблемой военного командования стало отнюдь не недовольство истреблением еврейского населения со стороны военнослужащих, а ставшие массовыми случаи их самовольного участия в еврейских погромах и убийствах. Многочисленные приказы командиров всех уровней запрещали самоуправство при проведении «мероприятий возмездия», наблюдение за экзекуциями, проводившимися опергруппами, и тем более несанкционированное оказание помощи. Распоряжение Браухича показывает, что подобное поведение стало обычным не в отдельной дивизии или корпусе, а во всей Восточной армии: «Продвижение вперед и борьба с вражескими вооруженными силами — вот настоящие задачи войск… Особые акции розыска и чистки, в общем, исключаются для сражающихся частей. Отдельный солдат не может опуститься настолько, чтобы позволять себе в отношении местных жителей все, что ему придет в голову».