Veritas - [57]

Далее следовали смешанные сообщения из Венгрии, Польши и России (царь готовился к войне против татар), из Неаполя (землетрясение в городе Реджио), из Рима (кардинал Гоззадини благословляет епископа Перуджи). Потом я прочел сообщение о войне в Испании (французский генерал Вандом отступает с четырьмя тысячами пехоты и тысячью пятьюстами всадников в направлении Дофине) и другие новости из всех частей Европы. Поскольку время начало поджимать, я быстро продрался сквозь последние страницы. Здесь всегда печатались объявления, которые жители Вены читали особенно жадно: список лиц всех рангов, прибывших в Вену и покинувших город, крещения, свадьбы и смерти. Мне доставляло огромное удовольствие читать эту рубрику и искать имена, которые были мне знакомы, например имена моих клиентов. Однако сегодня на это не было времени. Я как раз хотел отложить «Виннерише Диариум» в сторону, рядом с «Коррьере Ординарно», когда взгляд мой упал на уведомление о вновь прибывших в город, особенно на одно имя:

Мои глаза в буквальном смысле слова прилипли к странице газеты. «Господин Милан». Милани?

У меня было такое ощущение, словно все колокола города разом забили пожарную тревогу. К удивлению примешивалось некоторое разочарование: после того как я изо всех сил расписывал триумф итальянцев в Вене, такое событие величайшей важности я обнаружил в немецкой газете, а не итальянской.

Я молниеносно оделся, выбежал из дома, громко хлопнув дверью, и бросился к выходу из монастыря. Где же почта? Наверное, на Волльцайле, по крайней мере, мне так кажется. Внутренне я подготовился к тому, чтобы спросить первого встречного, и уже заранее проклинал свой неуклюжий немецкий язык: «Простите, я искать станция почты…»

Я поспешил на улицу, где дыхание мое на холодном утреннем воздухе превратилось в беленькие облачка, и тут же свернул направо, на Рауенштайнштрассе. Возможно, все дело было в жгучем морозе, но в голове у меня все сложилось мгновенно: как мы вчера вечером встретили в монастыре молодого человека, разговаривавшего со слугой; девиз об орлах и воронах; а еще раньше – два носильщика, которые несли в монастырь тяжелый дорожный сундук, полный одежды; затем мысль о том, что у монастыря Химмельпфорте был второй дом для гостей, прямо на углу Рауенштайнгассе; сообщение в «Виннерише Диариум»; и наконец, когда я сломя голову поворачивал в боковую улочку, мысль, подобно лучу солнца пронизывающая туман, рожденная этим голосом:

– …а позже мы разыщем мальчика.

Я усмехнулся этому «мальчику», которым я уже давным-давно перестал быть, заторопившись, споткнулся о камень мостовой, возможно также, из-за головокружения, овладевшего мной, и поднял голову. Два смешных темных стекла очков на большом, напудренном белилами носу, смотрели прямо на меня, в то время как остальное лицо было наполовину скрыто под широкой зеленой накидкой и черной шляпой. Я не узнал его, но знал, что это он.

Стоявший рядом с ним вчерашний молодой человек с удивлением глядел на меня.

– Я… я здесь, господин аббат, – пролепетал я.

11 часов, когда ремесленники, секретари, преподаватели языка, священники, прислуга, лакеи и кучера обедают

За внезапной встречей с аббатом Мелани последовали сердечные, братские проявления чувств.

– Дай обнять тебя, мальчик, – сказал он, отечески ущипнул меня в бок и коснулся кончиками пальцев моего лица. – Поверить не могу, что нашел тебя.

– И я поверить не могу, синьор Атто, – ответил я, сдерживая дрожь в груди и слезы радости.

Между нашей первой и второй встречей прошло семнадцать лет, между второй и этой, теперешней – одиннадцать. Долгое время я был уверен, что никогда больше не увижу его. А вот теперь Атто Мелани, князь шпионов, тайная ключевая фигура интриг половины Европы, а так же мой проводник по жизни и своим приключениям, снова стоял передо мной, из плоти и крови.

При каждой встрече он приходил ко мне, и каждый раз он приезжал издалека, из своего Парижа. Одиннадцать лет назад он застал меня врасплох в Риме. Его темная тень внезапно появилась из ниоткуда, в то время как я перекапывал клумбы виллы Спада. Я был в растерянности, и он чертовски этому обрадовался. Теперь он нашел меня здесь, в далекой Вене, на морозе габсбургской зимы, где я благодаря его щедрости возродился к новой жизни.

– Признайся честно, – сказал он, маскируя свою растроганность иронией, – ты не ожидал, что старик аббат Мелани появится здесь.

– Нет, синьор Атто, хотя знаю, что от вас всего можно ожидать.

После короткого, но теплого приветствия нам пришлось проститься. Я объяснил аббату, что мои заказы в Йозефштадте, к сожалению, не могут ждать; однако мы договорились встретиться вечером в районе собора Святого Стефана.

Аббат Мелани очень хорошо знал, каким ремеслом я занимаюсь в Вене, он ведь сам мне это устроил. Когда мы снова встретились спустя несколько часов, он, однако, не смог удержаться от того, чтобы не поднести к носу платок, едва почувствовал запах сажи, исходивший от моей одежды трубочиста.

– Нет худших шпионов, чем монахини, – мрачно заявил он, – давай будем избегать Химмельпфорте и подыщем себе спокойный уголок, где мы могли бы поболтать и чтобы нам никто не мешал.