Верховная жрица - [15]

– Мой последний гуру мне так и сказал.

Святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче с трудом оторвал взгляд от экрана.

– Мастер Синанджу, – произнес он хриплым голосом, – возможно ли такое?

Глава 5

– Минутку, – выпалил Римо. – Знаете, кто это такая? Скуирелли Чикейн.

– Ты знаешь эту огненноволосую женщину, Белый Тигр?

– Не лично. Она актриса. А кроме того, пишет книги о своей жизни.

– И много написала?

Уильямс пожал плечами.

– Вбила, короче, себе в голову, что прожила много жизней. И люди это спокойно глотают.

Кула мрачно кивнул.

– Стало быть, проповедует учение Будды. Это свидетельство того, что она вступила на праведный путь, хотя и имела несчастье родиться белой женщиной.

– Но ведь она женщина, – изрек Лобсанг Дром. Лицо у него почему-то вытянулось. – Бунджи-лама не мог возродиться в женском облике.

– Не подвергай сомнению слова оракула, – громко произнес мастер Синанджу. – Наблюдай и учись. Внимай и веруй, ибо то, что скажет огненноволосое воплощение Будды, будет обладать особой глубиной и силой.

– Ну это уж ты чересчур, папочка, – шепнул Римо.

Мастер Синанджу схватил своего неисправимого ученика и довольно сильно сдавил кисть, словно испытывал его способность превозмогать боль.

Стиснув зубы, Уильямс попробовал высвободиться, но не тут-то было: Чиун усилил нажим. Римо плотно закрыл глаза, но так и не признал своего поражения.

Уверившись, что упрямый белый ученик не станет кричать от боли, а в дальнейшем воздержится от неуместных реплик, учитель отпустил его руку.

Теперь уж Римо сидел спокойно, наблюдая за экраном телевизора.

– Я никогда не слышала о сиамской душе. – Пупи Серебряная Рыбка так энергично тряхнула головой, что казалось, будто ее лохмы потрескивают. Скуластая, с ослепительно белыми зубами и живыми глазами, она напоминала марионетку, управляемую незримыми нитями.

– Вероятно, я первый человек в истории, обладающий сиамской душой, – начала Скуирелли Чикейн. – Думаю, моя душа стремилась к чему-то очень важному и знала, что для достижения цели ей необходимы два тела.

– А ты знаешь, к чему именно стремилась твоя душа?

– Нет. И по правде говоря, Пупи, я уже начинаю тревожиться. Ведь мне скоро стукнет шестьдесят! Одно мое тело – Мэй Уест – уже умерло, второе, оставшееся, постепенно изнашивается.

– Брось! Выглядишь ты просто замечательно. До сих пор еще лучшая профессиональная чечеточница. Откопычиваешь так, что будь здоров!

– Что значит «откопычивать»? – нахмурился Кула.

Римо подавил желание сострить, сказав, что эта женщина – полуяк.

Скуирелли Чикейн просияла, в глазах ее заиграли озорные искры.

– Благодарю на добром слове, Пупи. В космических масштабах этому телу осталось жить всего лишь несколько мгновений. Боюсь, мне придется ждать следующего рождения, чтобы начать поиски заново. Что бы я ни искала, мне надо это найти!

– Бунджи-лама! – выдохнул Кула.

– Нет, нет. – Лобсанг упрямо тряс головой. – Этого не может быть. Она белая.

Кула нахмурился.

– Возраст совпадает. Судя по ее словам, она прожила почти шестьдесят сезонов, когда яки приносят приплод. Примерно такое время отсутствует и бунджи-лама. К тому же волосы у нее огненного цвета.

– Нет, нет, не может быть! Бунджи-ламе надлежит привести Тибет к величию, а эта говорит с каким-то порождением ада.

– Тут вряд ли что возразишь, – сказал Римо.

– Я не вижу безликого идола, – гнул свое Лобсанг.

– Без сомнения, он находится на священном алтаре, который нам еще предстоит обнаружить, – твердо проговорил Кула.

– Слушайте внимательно, – предупредил Чиун. – Истина откроется вам в словах бунджи-ламы. Главное – слушайте.

Программа продолжалась. Мастер Синанджу, казалось, целиком был поглощен происходящим в телестудии, но на самом деле он прежде всего наблюдал за реакцией своих гостей. Лица их, озаренные отблесками телевизионного экрана, были сосредоточенны. Монгол Кула восторгался всем с простодушием ребенка, Лобсанг Дром же кривил свое вытянутое лицо с каждой услышанной им фразой. Из-под своего оранжевого одеяния он извлек нефритовые четки, сделанные в виде маленьких черепов, и стал нервно перебирать их пальцами.

– Каким образом ты вспоминаешь о своей прошлой жизни? – спрашивала тем временем Пупи Серебряная Рыбка. – Может, воспоминания приходят к тебе во сне? Или как?

– Я умею возвращаться в свое прошлое. Мой гуру научил меня пробуждать забытые воспоминания, но мы с ним расстались. Теперь я делаю это сама.

Пупи Серебряная Рыбка закатила глаза. Ее лицо расплылось в глуповато-блаженной улыбке.

– Знаешь, я иногда представляю себя царицей Савской, которая жила так давно.

– А я была принцессой на затонувшем материке My. И меня звали Тумазума.

– И что же случилось?

– Материк затонул, а вместе с ним и я. Но сердце мое до сих пор бешено колотится, когда я погружаюсь в ванну джакузи.

– Со мной происходит то же самое под душем.

– Я мало что понимаю в ее словах, – пробормотал Кула. – Это свидетельствует о неземной мудрости.

– Без сомнения, и гуру ее был мудрейшим человеком, – вкрадчивым голосом заметил Чиун.

Никто не стал оспаривать это замечание. И в первую очередь Римо.

Программа закончилась, но святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче так и не изменил своего мнения.