Верховная ведьма - [70]

— Человека не переделать, — ответил советник Шелас, сидящий напротив короля. — Если он жаден, то всегда будет следить за своим добром, особенно, если до войны был беден.

— Конечно, высокородные и армейцы знатно прибарахлились, грабя столицу и её окрестности, — ехидно прокомментировал Ларас. — Из-за их жадности мы теряем время. А карунские маги могут потерять терпение, дожидаясь армию на границе, и тогда Аруану ждут новые потрясения. И кто будет в этом виноват?

Граф молча развёл руками и потянулся к двери — карета остановилась.

— Ещё сутки и Холан, — вздохнул король, выходя в морозный вечер. — Как же мне надоела эта стужа. Дома сейчас тепло, весна, скоро зацветут деревья, а мы тут, в Каруне, всё ещё месим снег и ползём, как черепахи.

Ларас прошагал к своему шатру, разбитому посреди войскового лагеря, отмахиваясь от быстрых поклонов знати уже дожидающейся своего короля с просьбами, и зычно рыкнул:

— Всё потом.

А Шелас, прихватив свои вещи, двинулся в сторону палатки, которую всегда обустраивали для него неподалёку от королевского шатра, так как Ларас часто вызывал к себе советника, предпочитая в последнее время только его общество. Неожиданно для себя, король обнаружил, что граф — не только толковый управленец (как же, ученик самого Цонга), но и интересный собеседник, откровенно высказывающий свои мысли, часто нелестные, но честные и искренние, прямо в лицо королю.

— Ты не боишься, что я когда-нибудь разозлюсь и прикажу тебя казнить? — однажды, смеясь, спросил Ларас.

— Уже нет, — серьёзно ответил советник.

— Что значит — уже… ?

— Ваше величество, скажу прямо — Аруана повела себя подло, начав войну против соседей, от которых видела только добро. Мы можем сколько угодно говорить о происках и коварстве магов Каруны, но в душе ведь знаем, что это не так.

— К чему ты клонишь? — нахмурился король.

— После того, что произошло за последние полгода, я, как и вся знать, последовавшая с армией в Каруну, смертник. Но принимая будущее наказание от Многоликого, отказываюсь лгать своему королю, потому что я — ваш преданный слуга.

— Поэтому не боишься?

— Да, и готов нести свою меру ответственности за всё, что творила наша армия, изгои и наёмники, но отказываюсь лгать и льстить своему королю. Когда мы узнали о взрывах в Солей, я ночь не спал, гадая, что нам делать дальше? И понял — расплата придёт, но пусть это будет рука короля, чем карунского мага. С тех пор я не отказываю себе в удовольствии быть откровенным и называть вещи своими именами, вдруг вы и правда меня накажете? — Шелас слабо улыбнулся и пожал плечом. — Вот как-то так…

Ларас отвернулся и задумался. Он понял, что хотел сказать граф, его самого мучила мысль, что вся затея с войной — это огромная ошибка. Играя на чувствах подданных, страну распалили до злобной ненависти, призывая наказать успешную и богатую Каруну. Скучающая знать, желая новых развлечений, дружно поддержала короля. Обедневшие дворяне были в восторге от военной кампании, увидев в ней способ поправить свои дела. А уж сами армейцы как радовались — ух ты, настоящая война! И только герцог Цонга призывал всех не делать глупостей, пророча Аруане беды и презрение соседних королевств.

— Ты уверен, что маги продолжат мстить? — тихо спросил Ларас.

— На их месте я бы не успокоился тремя взрывами, — серьёзно ответил Шелас. — Но лично вы, ваше величество, можете не переживать ни за себя, ни за свою семью — магам Каруны не нужна смена династии в Аруане. Это вызовет волнения в стране, гражданскую войну, поток беженцев и новые хлопоты для соседей. А маги хотят мира, чтобы спокойно восстановить Каруну и усилить её границы. Они сделали выводы: для нас их благородство — это проявление слабости, и раз мы не понимаем уговоров, значит, будем наказаны.

— Конечно, Аруана — воплощение зла, я понял, — хмуро ответил король. — И хватит об этом.

— Последнее замечание напоследок, — упрямо набычился граф. — Воплощением зла были изгои, жаждавшие мести за свою метку. И это не мы задумали войну, а орден, которого призвал в страну канцлер.

— О чём ты говоришь? Пуфлос тут каким боком? — удивился Ларас.

— Сейчас, когда я позволяю себе свободу слова, — иронично заметил советник, — могу посвятить вас в тайну, о которой знал ваш дядя, герцог Цонга. Пуфлос — изгой.

— Не может быть! — ахнул король.

— Может, ему поставили метку в Академии, куда он ездил подростком, но она слетела во время болезни от горячки, Пуфлос чуть не умер и потом долго восстанавливал здоровье, переехав с семьёй к океану.

Ларас откинулся на спинку кресла, осмысливая сказанное, а затем неуверенно спросил:

— А дядя не выяснил, какая магия подвластна канцлеру?

— Нет, но он был уверен — ваше желание войны искусно подпитывается Пуфлосом.

— Почему же мне Цонга ничего не сказал?

— Вы бы не поверили.

— Пару лет назад — точно нет, — кивнул Ларас. — А вот сейчас — верю. Получается, призыв изгоев в Аруану и создание ордена Справедливости — это дело рук канцлера? — Король взглянул на недовольного Шеласа и добавил, — я с себя ответственности не снимаю. Да, мне хотелось завоевать Каруну, что я и сделал. Но сейчас понимаю — это была ошибка.