Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах - [111]

.

Второе сообщение этого «источника», или «контакта», найти в архиве не удалось. Сохранилось третье, которое полпредство получило в начале апреля 1941 года. Автор указывал, что не знает, получило ли советское представительство его предыдущие послания, и потому снова предупреждает его об угрозе агрессии:

В ближайшее время начнется нападение на Советский Союз. Германская армия наготове. Как было и во Франции, Красная армия должна быть уничтожена путем окружения, а именно, как в битве при Танненберге путем окружения болот Ракитно. Германское верховное командование разработало следующий план окружения. Одновременное продвижение из Восточной Пруссии и Румынии. Из Восточной Пруссии по Мемелю, Вилие, Березине, от Борисова до Тетерева, и со стороны Румынии из южного и юго-восточного пространства у Черновиц на север до Тетерева и Березины. Как и во Франции, реки – опорные пункты. По тайному соглашению между Финляндией и Германией Финляндия выступает вместе с ней, поддерживаемая немецкими войсками из Норвегии. В момент наступления на Советский Союз итальянские, испанские и венгерские войска одновременно приводятся в движение. В общем надо считаться по меньшей мере с общим наступлением в 15 миллионов человек. Пошлите, пожалуйста, это письмо Сталину{568}.

Приведем выдержки еще из одного анонимного письма, датированного 11 июня 1941 года:

Памятная записка НКИД СССР, адресованная посольству Германии в СССР, 21 июня 1941 года. Архив внешней политики РФ.

Заявление Посла Германии в СССР Вернера фон дер Шуленбурга, переданное Наркому иностранных дел СССР В. М. Молотову 22 июня 1941 года. Архив внешней политики РФ.

Как только германский солдат войдет на русскую землю, России наступит конец, так же, как это было с другими странами… Бедный русский, проснись… Русский, будь настороже. Сталин будет свергнут, Крым и Украина отойдут к Германии, а Гитлер будет стоять у власти в России. Сталин, не спи как Голландия, Бельгия и Франция. Держи глаза открытыми, так как германские солдаты в русских униформах находятся уже в России… Да здравствует Москва, КПГ, победа Сталину!{569}

Текст был рукописным, переводчик, как видно, не всегда мог разобрать почерк. Возможно и то, что он недостаточно хорошо владел немецким языком. Поэтому перевод пестрит лакунами, а некоторые фразы явно безграмотны. Тем не менее суть была схвачена. Война на пороге. Важным представлялось и конкретное известие о том, что границы с диверсионными целями переходят немецкие диверсанты и лазутчики, в том числе из русских эмигрантов.

Сообщение об этом Деканозов отправил Молотову за 4 дня до начала войны с таким комментарием: «Вячеслав Михайлович! Посылая Вам прилагаемое при сем анонимное письмо, я со своей стороны хочу указать на то, что мы уже третий раз получаем подобным же образом сообщение о том, что границу СССР переходят русские белогвардейцы, переодетые в нашу красноармейскую форму»{570}.

Это далеко не все предупреждения полпредства, которые направлялись в центр, вызывая раздражение и негодование Сталина. Без внимания оставались и сигналы, поступавшие из других загранточек в Европе и Азии. В результате генеральная линия советского руководства оставалась неизменной – на дружбу с Германией во что бы то ни стало. Вплоть до 22 июня 1941 года.

Человек, узурпировавший власть в СССР, взял на себя огромную ответственность – принимать единоличные решения, отметая любые мнения, которые противоречили его точке зрения. Усилия советских дипломатов по сбору и анализу информации, свидетельствовавшей о приближавшейся катастрофе, оказались невостребованными. Но это не ставит под сомнение высочайшую добросовестность внешнеполитической службы: несмотря на все трудности как внутреннего, так и международного характера, она осталась верной своему долгу, не растеряла свой профессионализм. Что в полной мере подтвердил новый этап ее развития в годы Великой Отечественной войны, тот важный вклад, который она внесла в Победу.

Вместо послесловия

Я далек от того, чтобы все события прошлого загонять в прокрустово ложе ура-патриотизма. Иначе некоторые из этих событий пришлось бы отсекать или переиначивать, чтобы без помех гордиться остальными. С истинным патриотизмом такой метод не имеет ничего общего. Русский поэт и историк князь Петр Вяземский писал: «Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что свое. Тюрго называл это лакейским патриотизмом. У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом. Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве»{571}.

Сегодня этого тщеславного самодовольства хоть отбавляй.

Многие документы из тех, что приводятся в книге, вызывают сожаление, стыд и горечь. Их можно стесняться, они могут вызывать негодование. Но это не значит, что их нужно замалчивать. Ошибки, преступления, подлость и низость нельзя забывать – хотя бы для того, чтобы ощутить в полной мере, через что пришлось пройти нашему народу, чтобы выстоять в битве со злом.

Когда я работал над рукописью, то вспоминал высказывания двух человек, советского и польского писателя Бруно Ясенского и немецкого пастора-антифашиста Мартина Нимёллера, – о том, что, когда кто-то попадает в беду, необходимо идти к нему на выручку, а не отсиживаться в сторонке. Потому что, если сидеть в сторонке, беда рано или поздно придет к тебе.