Вересковая принцесса - [4]

— Мы добрались до камня, — заметил один из господ, когда под лопатами раздался скрежет.

Были отброшены последние куски земли, и из-под них показалась мощная каменная глыба.

Господа отступили в сторону, чтобы рабочие попытались извлечь камень из земли. Хайнц, напротив, подобрался поближе; он, видимо, считал, что рабочие действуют не очень-то ловко. Выставив правую ногу, он в молчаливом соучастии вздымал и опускал свои массивные кулаки, а из его трубки вились такие толстые клубы дыма, что головы чужаков казались погружёнными в какой-то голубоватый туман. Это произвело неожиданный эффект — эффект, который непременно должна была видеть Илзе.

Молодой господин, позади которого стоял мой старый друг, обернулся так резко, как будто его ударили. Он смерил несчастного курильщика с ног до головы долгим, уничижительным взглядом и с отвращением на лице помахал в воздухе своим шёлковым носовым платком, разгоняя клубы дыма.

Хайнц молча извлёк Corpus delicti изо рта и спрятал трубку за спиной — он был безмерно озадачен. Такого эффекта его табак ещё не производил. Но меня поведение чужака ужасно испугало; я уже была готова сорваться с места и убежать куда-нибудь, как вдруг камень с глухим грохотом выкатился из своего гнезда. Это сразу же пригвоздило меня к месту. Вначале я ничего не видела, поскольку возле проёма сгрудились господа; но мне вдруг расхотелось туда глядеть. В моих висках стучала кровь, и я невольно отвела глаза, боясь, что сейчас появится что-то огромное и страшное.

— Чёрт возьми, что это? — вскричал Хайнц с непередаваемым изумлением в голосе.

Я посмотрела туда — и в этот момент для меня как будто поблекли все краски на земле, померкли все огни, голубокрылые бабочки разом сложили свои крылышки и исчезли — и вы, сверкающие в поднебесье копья, где вы? Лишь заходящее солнце рдеет на горизонте… В кургане лежал не старый король с длинной белой бородой, укрытый пурпурным плащом — нет, там зияла пустая тёмная дыра.

Господа, казалось, были вполне удовлетворены увиденным. Один из них, в очках и с висящей за плечами жестянкой, забрался в образовавшийся проём. За ним тотчас же последовал молодой господин. Третий же, высокий, стройный мужчина, изучал поверхность извлечённого из земли камня. Его лица я не видела, поскольку он стоял ко мне спиной, но мне он показался стариком: у него были замедленные движения, а из-под коричневой шляпы виднелась короткая прядь волос — она была решительно седой.

— Камень обработан, — сказал он, легко проведя ладонью по поверхности глыбы.

— Другие опоры тоже! — откликнулся голос из холма. — И какой огромный свод здесь прямо над нами! Великолепный образец эрратического валуна![1]

Молодой господин выглянул из проёма. Видимо, ему пришлось низко нагнуться, и с его головы слетела шляпа.

До сих пор я видела мало мужчин — кроме Хайнца и старого священника из ближайшей деревни, находящейся от нас в двух часах езды, да ещё нескольких живущих там молчаливых крестьян я почти никого и не встречала. Мне, конечно, иногда попадался какой-нибудь юный замызганный вязальщик веников; но в общем у меня не было возможности получить хоть какое-нибудь представление о мужской красоте. Но у нас в Диркхофе висел портрет Карла Великого; и именно этот портрет пришёл мне на ум, когда в проёме холма показался широкий открытый лоб; он выглядел ровным, безупречно-белым щитом на фоне пышной массы каштановых волос, отброшенных за плечи энергичным движением головы.

Молодой человек держал в руках большую урну желтовато-серого цвета.

— Осторожно, господин Клаудиус, — сказал господин в очках, который выбрался из проёма следом за молодым человеком и тоже держал в руках разнообразные предметы странной формы. — На первый взгляд эти урны очень хрупкие; но на воздухе они должны быстро затвердеть.

Но до этого не дошло. В тот момент, когда урна была поставлена на камень, она лопнула. В воздух взметнулась туча пепла, и на камень выкатились полуокаменевшие человеческие кости.

Господин в очках издал возглас сожаления. Тонкими пальцами он осторожно ухватил один из осколков, сдвинул очки на лоб и принялся разглядывать линию разлома.

— Уффф, урон невелик, господин профессор, — сказал молодой человек. — Там внутри ещё минимум шесть таких штуковин, и они все похожи друг на друга как близнецы!

Господин профессор скривился, как будто он глотнул уксуса.

— «Как близнецы»! Это звучит абсолютно по-дилетантски! — резко ответил он.

Его визави засмеялся, и это был чудесный смех. Он звучал весело, беззаботно и в то же время сдержанно и благородно. Но молодой человек тут же, очевидно, раскаялся в своём внезапном веселье, так как его лицо снова стало серьёзным.

— Конечно, я всего лишь любитель, хотя и чрезвычайно увлечённый, — сказал он извиняющимся тоном. — Поэтому вы должны проявить снисходительность, если новичок вдруг выронит строгие поводья науки и сломя голову пустится в галоп … Меня главным образом интересует внутреннее обустройство этих захоронений, и — ах, какая роскошь! — перебил он сам себя и взял в руки один из странных предметов, которые профессор вынес из проёма.