Верблюды Инны Львовны - [2]

— Там дождь? — удивленно произнес он.

— Откуда я, там сильный дождь, — ответила Инна Львовна. Инна Львовна до сих пор работала в институте преподавателем, хотя ей было лет семьдесят-восемьдесят. Она читала предмет «Будущие проблемы адаптации в обществе искусственного интеллекта». Эта квартира в Старом городе досталась ей, насколько он знал, от каких-то дальних родственников. Она сдавала её студентам и аспирантам, но вот уже около года, кроме него, в ней никто не жил. Один из её бывших студентов и посоветовал Михе снять у неё жильё, когда он только поступил в вуз. За это время она стала его другом, как ни удивительно это звучит. Инна Львовна поддержала его, когда он решил, что не будет поступать в аспирантуру. Что он не будет никого учить. Как поддерживала и потом, когда он ушел, чтобы зарабатывать деньги. Он бывал в её доме. Помнил свое сильное первое впечатление от комнаты, обклеенной фотографиями поэтов-шестидесятников. Теперь Инна Львовна, попавшая под ливень в абсолютно ясный день, стояла перед ним. Она смотрела на него своими синими глазами с сожалением и неженской твердостью. Он помог ей повесить плащ, с него текла вода в три ручья. Она сняла мокрые резиновые сапоги и села на краешек дивана. Инна Львовна молчала. Миха и не пытался заговорить. В графике используют не больше одного цвета, редко — два. Инна Львовна выглядела сошедшей с рисунка, на котором автор особенно тщательно прорисовал лицо, волосы и руки.

— Отправишься в опасное путешествие, — сказала Инна Львовна медленно. Несмотря на удивление собеседника, она продолжала: «Ты должен кое-что отвезти».

— Какое путешествие?

— Это паспорт с визой, билеты на самолет, приглашение летней школы. Это всё тебе, — сказала Инна Львовна и улыбнулась. Миха встал из-за стола и сел на диван.

— Инна Львовна…, — начал было он, но остановился.

— Ты рассмотри всё внимательно, — сказала она.

Миха взял в руки паспорт. Он прочитал свое имя, фамилию и год рождения. Билеты были на его имя до Лондона с пересадкой во Франкфурте. Школа была расположена в одном из графств. Миха внимательно все рассмотрел еще раз.

— Я не понимаю…, — начал он, но она остановила его жестом.

— Ты должен кое-что отвезти, сказала она требовательно и с ударением на «ты».

Инна Львовна посмотрела на шторы, которые были плотно закрыты. Лампочка в 200 ватт ярко освещала комнату. Миха не мог не заметить волнение, которое она попыталась скрыть.

— Война, мой мальчик, война, — сказала она, грустно покачав головой.

— Какая война? — недоуменно спросил он.

— Война, — подтвердила она.

— Против кого? — опять недоуменно спросил он.

— Против тьмы. — Михе показалось, что сейчас была бы уместна молния. Стекла должны были задрожать от раската грома. Инна Львовна говорила, а ничего похожего на подобный перфоманс не было. Она ровным голосом продолжала:

Да будет день! — и тусклый день туманный

Как саван пал над мертвою водой.

Взглянув на мир с полуулыбкой странной:

Да будет ночь! — тогда сказал другой1.

— С самого начала времен на земле между Светлым и Темным идет война. Орден Розы служит Светлому, NV Темному. Управляет болью, охраняет его покой. Сеет ненависть и вражду. Он и те, кто выбрали службу ему — тьма. Но в любой тьме… В любой тьме довезти до пункта назначения ты кое-что должен.

Она положила руки на стол и внимательно посмотрела на него. Взмахнула рукавом свитера — из него появился караван маленьких верблюдов. Караван прошел в другой её рукав. Сахарница в виде слона поднялась и направилась к Инне Львовне. Остановившись прямо перед ней, слон преклонил колено. Миха подумал: «Конец мозгу».

— Караван идет, — сказала Инна Львовна, — караван. В этом Караване записана история побед Светлого. Те из побед, которые знают люди на земле. Если уничтожить караван — на Земле победит тьма.

Инна Львовна достала из сумки металлическую коробочку. Караван снова вышел из рукава и, становясь все меньше, верблюд за верблюдом ушел внутрь. Миха устал считать верблюдов. Их было великое маленькое множество, а коробочка оказалась безграничных размеров. Последний верблюд исчез.

— Вот эту коробочку, ты должен передать сэру Николасу, — сказала Инна Львовна. — На хранение. Месяц назад за этой коробочкой должен был приехать внук сэра Николаса Георг. NV закрыли его в старых декорациях. Они нашли его поведение подозрительным, поэтому, мой мальчик, не будь подозрительным. Увидишь розу — свои, серый цвет — чужие. Как только прилетишь в Лондон, первому, попросившему денег, отдашь сто рублей, если это будет мужчина. Если женщина, отдашь 200. Это даст знак нужным людям, что ты от меня. Если встречающий будет мужчина — ситуация благоприятная, если встречающая женщина — ситуация неблагоприятная. — Миха не понимал ничего. — Если станет плохо, ешь что угодно желтого цвета. Только желтого. И после приезда, попробуй, кстати, отмыть эту дурацкую дверь.

— Какую дверь? — только и смог спросить он.

— Я и говорю: попробуй.

Инна Львовна встала, подошла к окну. Достала из сумочки и выкинула в окно шерстяной клубок желтого цвета. Потом она, как ни в чем не бывало, села на диван. Миха заметил на шее Инны Львовны цепочку и кулон в форме капли. Он мог поспорить, что, когда она входила, кулона не было. Она сняла с шеи цепочку. «Пригодится: живая вода, одному поможет, другого погубит, сама выбирает, кого спасти».