Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" - [60]

— Призрак говорил, она ранена, — откликнулся Джарек.

— Это не рана, — сквозь стиснутые зубы простонала женщина.

Кэно провел ее в сторону, снова сел, а Киру посадил себе на колени, заботливо обнимая ее.

— Сейчас, — прошептал он, — вернемся на базу, Сорокин тебя посмотрит. Он очень хороший врач, русские врачи — это, как правило, хорошие специалисты, которые знают свое дело. Он тебе поможет. Только немного потерпи, детка.

— Вася умудрился прокосить клятву Гиппократа, когда оканчивал универ! — припомнила Кира.

— Да ладно. Обычный соблазн — поехал в другой город, где допоздна тряс хаером под песню группы «Мастер»:

Я пепел на ветру.

Пыль и пепел на ветру.

Золотистый свет далеких звезд

Спрятан в тайне рок-н-ролльных слез.

Пальцы в кровь изранены струной…

Дальше слов он просто не помнил. Русским он владел поверхностно, хотя от Васи и Безликого этот язык знали почти все участники клана, даже молодой Кобра начинал осваивать его. Зато Кэно помнил, что это красивая песня.

— Под эту песню мы с тобой танцевали в баре «Valhalla», — вспомнила Кира и улыбнулась, радостно искренне и чисто.

Кэно поцеловал ее. Ему также было приятно вспомнить это.

Вертолет летел быстро. Кира закрыла глаза. Она пригрелась в объятьях Кэно, и боль немного отпустила. Когда Сталкер приземлил вертолет, Джарек по просьбе Кэно взял ее на руки и сам понес в лазарет, раненый главарь пошел за ним, тяжело дыша и испуганно глядя вперед, но ничего не видя перед собой, кроме фигуры товарища с его любимой на руках.

— Вася, твою мать! — крикнул Джарек, остановившись перед дверью лазарета.

Сорокин поспешно открыл дверь.

— Кире плохо, — горестно прошептал Джарек.

Вася взглянул ему в глаза, затем на лицо Кэно. Джарек глядел в пол, напряженно сжимая челюсти. Кэно смотрел перед собой в одну точку, насупив брови, мышцы его лица напряглись до того, что побелели, на левом глазу выступили кровеносные сосуды. Он смотрел с такой душевной болью, испугом и мольбой, как никогда. Он ни на секунду не отрывал глаз от Киры. Боль окончательно изводила ее, нахлынула болезненная тошнота. Женщину уложили на стол, Сорокин отошел мыть руки. Кэно погладил ее по волосам и, понурив голову, вышел из лазарета вслед за Джареком.

— Ты куда собрался? — окликнул его врач. — Ты ранен!

— Забудь обо мне! — отчаянно вскричал Кэно. — Спасай Киру! Живо!

Он сел на пол у стены, обхватив голову руками. Он забыл о боли, забыл о неудачной миссии, забыл о том, какие ужасы видел на базе «Красных драконов» — он думал о Кире. Кэно вспоминал, как поцеловал ее впервые в Афганистане, как привез ее в Америку; как обучал всему, что только знал сам; как танцевал с ней в баре при свете поднятых зажигалок; как сражался против «Красного дракона» вместе с ней и, выйдя живым из смертельной западни на их базе, в шутку надел ей на безымянный палец кольцо от гранаты… Поток воспоминаний не прерывался: какой страстный жгучий взгляд, какая решительность, какая сила духа и воли! Может, сейчас Кэно снова глядел в свою душу — в этой душе притаился страх перед потерей Киры. И более всего он жалел обо всем том, что наговорил ей прошлым утром после секса. Теперь он хотел всем сердцем забрать все эти ненужные слова назад…

Кэно поймал себя на том, что первый раз в жизни грыз ногти.

— До чего же я докатился?! — подумал он, отплевываясь. — Нервы уже совсем ни к черту!

Главарь осмотрелся вокруг и заметил, что Сорокин вышел из лазарета и направился к нему.

— Вася! Сюда иди! — закричал он.

— Ты грызешь ногти? — с удивлением спросил тот.

— Ага, теперь расскажи это всему клану! — гневно огрызнулся Кэно. — Что с ней?

Вася вздохнул, достал сигареты и зажигалку и, закуривая, начал говорить:

— Значится, так: беременна твоя подруга. Вот только, видать, врезали ей в драке по-крупному — угроза выкидыша.

— Ты сможешь спасти Киру? — скорее приказал, чем спросил Кэно. — Ты обязан сделать это! Обязан!

Вася Сорокин развел руками:

— Слушай, я хирург. Я эти дела женские только в общих чертах знаю. Я могу спасти твою девицу, но не сохранить ее ребенка. Я, конечно, сделаю все возможное…

Кэно впился в него глазами, полными отчаянья.

— Делай все возможное! — закричал он. — Кира должна жить, понял?! Если она умрет, я тебе башку отрежу!

Врач бросил сигарету и глубоко вздохнул.

— Я понял. Не нужно повторять, — ответил он и направился в лазарет.

У Киры слезы лились из глаз от боли, ее кидало то в жар, то в холод, сердце очень сильно колотилось в груди, тело била дрожь. Вася торопливо расшнуровал и снял с нее ботики, затем жилетку и топ, стал расстегивать ремень брюк.

— И не смей даже заикнуться о том, что я себе сильно много позволяю! — заявил он, снимая с нее брюки.

Врач ощупал ее живот, Кира застонала от острой боли. Вася вколол ей обезболивающее.

— У тебя сильное внутреннее кровотечение, — заключил Сорокин. — Ничего, красавица, держись. Ты Афганистан прошла и войну с «Красным драконом» — ты сильная, выкарабкаешься!

Кэно ушел в свой кабинет, достал из ящика стола «Беретту» и стал стрелять в стену. Когда патроны кончились, главарь просто швырнул пистолет в дверь. Он сидел с повернутыми внутрь носками и стучал пальцами по столу, выстукивая мотив «Iron Maiden», подпевая сорванным голосом: