Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" - [3]

— Нашел! — крикнул один из копов Кертису Страйкеру, держа за ворот косухи парня с грязными волосами. — «Трава»!

— Конрад! — испуганно закричал панк. — Это не мое! Меня подставили!

Но Конрад не посчитал нужным даже повернуть голову в его сторону.

— Вы арестованы! — сказал коп, как бы взвешивая на руке пакет марихуаны.

— Черт с вами — уезжайте, а ваш дружок едет с нами! — махнул рукой Кертис Страйкер, швырнув паспорт обратно Хопперу. Тот спокойно положил его обратно в карман и молча сел за руль. Металлист и русый сели сзади.

— Меня подставили! — продолжал кричать вслед парень в косухе. — Выручите меня! Я не виноват! Прошу тебя, Конрад!

Никто более не слушал его. «Конрад Хоппер», как он назвал себя сегодня, завел машину и уверенно нажал на газ.

— Именно из-за таких обкуренных недоносков прогорает добрая половина идеологических подпольных организаций, — заговорил он со своими спутниками низким хриплым голосом. — Я знал, что он этим кончит. А нам теперь нужно уходить под землю и не высовываться оттуда без надобности. В городе стало слишком шумно.

— И что теперь будет с ним? — спросил русый.

— Если люди из АЧК ему помогут, что само по себе маловероятно, то этот вонючий сопляк будет вынужден драить их ботинки до конца своих дней. А так в тюряге будет драить сортиры. Но какое нам теперь до этого дело?

Русый несколько минут помолчал. Его обескуражили такие слова «Конрада» об их арестованном товарище.

— Ума не приложу: кому понадобилось подставлять его? Кто мог подкинуть ему «траву»?

— Это сделал я.

Глаза русого расширились, у него на мгновение перехватило дыхание.

— Ты вовсе спятил, Кэно? — закричал он на весь салон. — Зачем?!

Кэно зловеще улыбнулся, обнажив свои ровные белые зубы, и рассмеялся.

— Ха-ха-ха! И это говорит мне один из самых грязных ублюдков в клане «Черный дракон», как он сам себя именует! У меня устойчивый рвотный рефлекс на неудачников, Кибрал. Что до этого пацана, так тебе-то чего париться? Ну, посидит в тюряге, с мыслями соберется. Ничего, там его перевоспитают… Пусть в грязи поваляется — грязи там хватит на всю жизнь вперед. Может, хоть после этого человеком станет… Научится ценить свободу…

Кибрал перебывал в ужасе и недоумении:

— Ты считал его ни на что не способным?

Кэно насупил брови и достал сигару.

— Мне не нужны вечно пьяные грязные безмозглые панки! — закуривая, отвечал он. — Мне нужны безжалостные убийцы, смело шагающие к своей цели по трупам неудачников и слабаков. Они должны быть готовы сдохнуть за нашу идею. А этот? Он ничего не умел, кроме как материться и пьянствовать, просто по молодости воевать, как всем пацанам, захотелось. Думаешь, у него была высокая цель? Он не анархист и никогда им не был!

Кэно вынул из заднего кармана поддельный паспорт, поджег зажигалкой его страницы и выкинул в окно.

— А я вот все хотел спросить: Кэно — твоя истинная фамилия? — решил поинтересоваться Кибрал.

Брови лидера клана гневно сдвинулись к переносице, и Кибрал вздрогнул, увидев его холодный пронизывающий насквозь взгляд в зеркале заднего вида. Этот тяжелый взгляд давал понять, насколько дерзкий вопрос он задал.

— Это закрытая информация, — сурово заявил Кэно.

— Кстати, как будем решать проблему с «Красными драконами»? — спросил металлист, приглаживая художественно выбритую бороду. Случившееся с панком ничуть не задело и не удивило его. Казалось, он даже приветствовал поступок Кэно. Запрокинув голову назад, Кэно выдохнул дым и прорычал сквозь зубы:

— Забей, Картер. Мы поговорим об этом вечером. Я хочу спать.

* * *

Ночь наступила быстро. Кэно открыл глаза. Он всегда просыпался с наступлением темноты. Можно сказать, он вел ночной образ жизни. Ему хватало двух часов сна в день, но этот человек терпеть не мог, когда кто-то смел тревожить его сон. Его глаза мгновенно привыкли к темноте, он вскочил с кровати, на которой заснул не раздеваясь. Кэно протяжно зевнул, у него начинала болеть голова. Он провел без сна три дня. Все из-за этих проклятых «Красных драконов». Прошлой ночью он столкнулся с ними лицом к лицу, но они ушли. Ушли в тот момент, когда он уже готовился вцепиться их лучшему наемнику в глотку. Но и этому шустрому малому удалось смыться. И что за наемник? Какой-то смуглый худощавый тип в плаще и со шпагой! В каком веке они его откопали? Еще и вызывающе говорил: «Мы еще встретимся. Мы будем драться, Кэно. Мы будем драться…» — когда уносил ноги. Пафоса в этих словах было больше, чем весит сам лучший воин «Красных драконов»! Кэно уже не видел никакой логики в их действиях. Анархист просто хотел стереть их всех в порошок, чтобы более не засорять свои мозги этой ересью.

Кэно вошел в огромный кабинет, сел во главе стола, сгорбив спину, и неспешно стал пить портвейн, бутылку которого он достал из ящика стола. Даже сейчас, в удрученном состоянии, этот человек производил впечатление лидера. Он был достаточно высоким, широкоплечим мужчиной очень крепкого сложения. Кожа у него была не смуглая, но весьма загорелая и обветренная. Его темная борода, красиво очерчивающая мужественное лицо, имела достаточно опрятный вид. У него были светло-карие глаза, в которых всегда таилась задумчивость и грусть. Его нельзя было воспринимать однозначно: с одной стороны, это был гордый, бывалый воин, молчаливый и бессердечный убийца, чье тело покрывали многочисленные шрамы. Но его суровое, злое лицо давало понять другое: на этом лице будто стояла печать пережитых бедствий и лишений. Да, это был гордый, но мрачный образ бунтаря, скитальца, человека, годами упорно идущего против ветра, непокорного судьбе. Хотя зачастую такие, как Кэно, не способны жить без этого встречного ветра…